Его качнуло, но Гейб помог ему удержаться на лапах, все еще продолжая поглаживать его за ушами.
– Ты решил прийти сюда и обратиться за помощью? – мягко спросил он. – Отличное решение. Здесь ты будешь в безопасности. Похоже, ты даже обрел нового друга. Только хочу тебя предупредить – надо опасаться кочерги.
При этих словах Гейб даже не взглянул на нее, чтобы проверить, какую реакцию вызвало едкое замечание. Все его внимание было приковано к собаке.
– Давай мы поможем тебе согреться. Мисс Моррисси, принесите, пожалуйста, парочку полотенец. Точнее, кучу полотенец. Положите некоторые из них в сушилку, чтобы они согрелись.
– Зовите меня Никки, – сказала она.
– Никки, – послушно повторил Гейб, но так и не поднял на нее глаза.
Пес осторожно шагнул вперед и остановился. Дальше идти он не мог. Гейб поднял его на руки, словно пес был совсем невесомый, не встретив никакого сопротивления со стороны животного. Возможно, тот уже понял, что скоро окажется в тепле.
Никки отправилась за полотенцами. Из ее головы не выходил образ Гейба, обнимающего собаку.
Коняшка дрожал от холода. Ночью дождя не было, но с животного ручьями стекала вода. Он что, простоял в морских волнах всю ночь?
Никки принесла с собой фен. Гейб губкой убрал остатки застывшей соли с шерсти пса, затем начал растирать его полотенцем, в то время как она пыталась высушить шерсть с помощью фена. Огромный пес лежал без движения. Он был таким жалким и несчастным, что Никки почувствовала острую необходимость обнять его.
Она готова была убить тех, кто так ужасно поступил с ним. Как можно быть таким жестоким?
– Ваш друг-полицейский сказал, что пса выбросили с лодки.
– И он все еще предан негодяям, которые так поступили с ним, – мрачно ответил Гейб. – Он не уходил с пляжа и выл.
Никки всхлипнула. И даже не один раз, пока орудовала феном.
Ей пришлось ненадолго прерваться, чтобы сходить за новой партией полотенец. Она положила новую стопку теплых полотенец около камина перед Гейбом. Феном и полотенцами они уже высушили один бок собаки. Гейб приподнял пса, Никки заменила мокрые полотенца на сухие, и они занялись другим собачьим боком.
Гейб не переставал говорить с ним. Медленно, нежно, утешая.
Слова Гейба ласкали ее слух. Она могла физически ощущать их тепло. Гейб так нежно ласкал его шерсть… говорил такие милые слова…
Он был угрюмым суровым рыбаком, но он умел заботиться о собаках. Он был холоден и неприветлив с ней в день их знакомства. Куда теперь делась его отчужденность?
Никки попыталась представить себе, как Джонатан делает то, чем сейчас занят Гейб, но у нее ничего не получилось.
Гейб снова оказался на опасном к ней расстоянии.
Нет! Это все глупости, глупости и еще раз глупости!
Надо думать о собаке.
Ее огромное тело продолжало дрожать, словно по нему пробегали волны холода и отчаяния. По мере того как пес начал согреваться, дрожь уменьшалась.
Гейб одновременно вытирал его полотенцем, похлопывал и гладил:
– Все в порядке, дружище. Мы отогреем тебя и снаружи и внутри.
– Думаете, ему удалось найти тот кусок мяса?
– Думаю, нет, – покачал головой Гейб. – Еда бы немного согрела его, и он не выглядел бы так безнадежно. На пляже полно разных хищников: сов, крыс, старых бездомных котов. Мясо съели. Думаю, поэтому пес здесь. Он вернулся на мыс в поисках мяса, а затем пошел по нашему запаху. Ему больше некуда было идти.
– Бедный Коняшка…
