Я с благоговением держала на руках сотворенного из бесценных воспоминаний твоего внутреннего ребенка, смеялась и плакала вместе с ним, прижимала его к сердцу и боялась уронить, сделать больно.
В один из вечеров ты написал: "Хочешь, я приеду?". Ты еще спрашиваешь! Я желала этого так сильно, что едва могла сдерживаться и притворяться недоступной. Ты давно победил, завоевал крепость. Тот поцелуй, помнишь?
"Приезжай! "– просто написала я, оставив при себе все вышеперечисленные мысли. Ты приехал через двадцать минут и уже в прихожей снял с меня шелковый халат и трусики, бесцеремонно вторгся пальцами в лоно, потом облизал их, словно проверяя твое ли, не ошибся ли дверью. Дрожал так, будто замерз. И я пыталась согреть тебя всем телом, как печка, обнимая руками и ногами, сплетаясь. Ты подхватил меня на руки и прижал к стене. Я больно ударилась затылком, но даже не придала этому значения.
Потом я лежала, распятая на деревянном столе, как Христос. И, как и он, через жертву тела пыталась достучаться до твоей души. Но она была заперта наглухо.
Я видела твои глаза – ты был ослеплен соитием, ты наслаждался. Целовал везде нежно, горячо, покусывал, облизывал…
Но в этот момент ты любил всего лишь тело. Пусть оно и было моим. Где была твоя душа, которую ты так щедро предлагал мне в сообщениях? Мне было мало твоего тела. Ведь из всех тел в мире я выбрала твою душу. А ты спрятал ее где-то в темной комнате и приказал молчать, пока балом правит жар страсти.
В тот вечер ты предал меня в первый раз, пообещав то, чего не мог дать в принципе.
Глава 10. Дура ревнивая
Ты как будто раздваивался. В сообщениях был милым, нежным, заботливым, желал доброго утра и ночи, интересовался моей жизнью… но как только мы оказывались тет-а-тет в реальной жизни, вся душевность пропадала, уступая место сексу и инстинктам.
Мы занимались сексом на столе, под столом, на кресле, диване, тумбочке, в ванной, везде. Целовались так, будто завтра война, и мы больше никогда не увидимся. Но в реале ты ни разу не спросил, как мои дела, ни разу не пригласил меня в кино или кафе, ни разу не привез пирожных к чаю. К слову, и на чай то ни разу не оставался, ссылаясь на вечную занятость.
А ночью отправлял смс: "Я хочу быть с тобой". "Так будь"– отвечала я, не понимая, что может быть проще. Что мешает двоим людям быть друг с другом… работа или все-таки другая женщина?
Ревность взрывалась во мне атомной бомбой, вытравливая напрочь первые ростки влюбленности. Я медленно умирала от своего же яда, но каждый день жаждала новой дозы.
Однажды ты нарушил шаблон, и мы, лежа в постели после утоления сексуального голода, включили какой-то фильм. Я лежала щекой на твоей груди, а ты нежно поглаживал пальцами мой висок, шею, плечо, ключицу…
Я замирала счастливая, подставляя под твои ласки лицо, веки, ресницы. Я хотела запомнить каждое прикосновение.
"Моя"– шепнул ты мне. "Ты моя".
– Твоя – согласилась я горячим шепотом – навсегда.
Ты сморщился, это слово для тебя было слишком кислым. Сразу засобирался. Заказ. Поздний клиент. Прости, до завтра.
В прихожей посмотрел как-то с грустью и даже некоторой жалостью. Поцеловал наспех, исчезая в темноте подъезда. Мне стало больно дышать, будто ударили под дых.
Ближе к полуночи ты написал: "Спи, принцесса. Целую в губки". А я не могла уснуть. Тот твой взгляд колол под ребрами вместе с небрежной фразой, брошенной моей подругой, когда я ей рассказала про тебя: Он. Тебя. Использует.
