Только вернувшись домой, Линли стал звонить Дейдре. Она все еще была на работе, обсуждая с командой помощников проблемы, которые могли возникнуть при усыплении пожилого льва – ему надо было удалить три гнилых зуба.
– Ему восемнадцать лет, – сказала Дейдра. – По львиному летоисчислению это… Приходится принимать во внимание состояние его сердца и легких. И в любом случае, когда даешь наркоз такому крупному животному, это всегда небезопасно.
– Думаю, что его нельзя попросить открыть рот, сказать «а-а-а» и влить новокаин, – прокомментировал Линли.
– Да, это все мечты, – сказала она. – К сожалению, мне придется сделать это в среду, Томас, поэтому боюсь, что в этом месяце я больше не появлюсь в Лондоне.
Новость не обрадовала Линли. Ее ежемесячные визиты в Лондон для участия в роллер-дерби уже успели превратиться в привычку и за последние несколько месяцев перестали быть приятной неожиданностью. Все-таки он сказал: «Ах вот как…» – и выдал свои новости. В результате бесплодных попыток Барбары Хейверс влезть в расследование в Тоскане ему придется поехать в Италию.
– Я отправляюсь утром. Занимайтесь вашими стоматологическими упражнениями со львом без всякой спешки.
– А…
Дейдра замолчала. На заднем плане Томас услышал мужской голос, спрашивающий: «Дей, ты идешь с нами или подойдешь позже?» Она ответила: «Подождите, я быстро», а затем в микрофон Линли:
– Так вас не будет какое-то время?
– Понятия не имею, сколько это займет времени… – Он ждал хоть каких-то признаков разочарования.
– Понятно.
Это позволяло надеяться. Но она произнесла:
– А что это за расследование?
– Похищение, – ответил он. – Девятилетней девочки.
– Ужасно.
– Барбара знает родителей.
– Боже. Неудивительно, что она хотела поехать сама.
Честно сказать, Линли совсем не хотел слышать никаких оправданий поведению Барбары, особенно потому, что расплачиваться за него пришлось ему самому.
– Может быть. Я вполне мог бы прожить без этой поездки. Мне совсем не улыбается выступать связующим звеном между родителями и итальянской полицией.
– А вы должны будете делать именно это?
– Похоже на то.
– Пожелать вам удачи? Я просто не знаю, что надо говорить в таких случаях.
– Не важно. – Томас хотел, чтобы она сказала: «Я буду скучать». Хотя он подозревал, что это не тот случай.
– А когда вы уезжаете?
– Как только соберусь. Вернее, как только Чарли соберется. Он как раз сейчас этим занимается.
– А, понятно. Ну что же…
В ее голосе не было слышно разочарования, несмотря на все его желание. Линли попытался придумать причину ее холодности.
– Дейдра… – Он замолчал, не зная, что говорить дальше.
– Да.
– Думаю, мне пора закругляться. Как я понимаю, вас ждут.
– Соревнование по дартсу, – сказала она. – После работы. В местном пабе. Ну, то есть в том, который у работы, а не у моего дома.
Ее дома Томас никогда не видел, но решил не говорить об этом.
– Планируете разгромить соперников? Я помню, как классно вы играете.
– А я помню, что у нас с вами было пари, – легко сказала она, – проигравший моет посуду после обеда. Сейчас, правда, за меня не стоит беспокоиться. Обеда не будет, а противник знает, что мы достойны друг друга…
Линли хотел спросить, кто ее противник, но подобная патетика застряла в горле. Поэтому он просто сказал:
– Надеюсь увидеть вас после возвращения.
– Обязательно позвоните мне.
Вот и всё. Томас положил трубку и стоял некоторое время, глядя на телефон. Он был в гостиной своего дома в Итон Террас, строгой комнате с бледно-зелеными обоями и кремовыми деревянными панелями. Над камином, в позолоченной раме, висел портрет его прапрабабушки. Она стояла в профиль среди роз, одетая во все белое, – воплощение воспитания времен короля Эдуарда и великолепных кружев той же эпохи. Казалось, она смотрела вдаль, в будущее, и говорила ему: «Смотри вперед, Томас, будущее прекрасно».
