– Наташка, ты что? Ты боишься узнать о нём что-то плохое?
– Ничего я не боюсь. Я просто не хочу. Ну не хочу я знать о нём больше того, что знаю. Я его люблю. Надеюсь, это тебе понятно.
* * *
Мама в очередной раз вздохнула:
– Не нравится мне всё это, Милена.
Два с половиной месяца ты будешь жить не дома. В неизвестно каких условиях. Для чего?
– Мам, ну опять тридцать восемь. Я же тебе сколько раз объясняла. Это курсы реабилитации. Они, говорят, проходят теперь в отремонтированном здании, приглашены новые хорошие преподаватели. Меня будут учить самостоятельно ездить по городу, пользоваться компьютером, готовить…
Я замолчала, зная, что скажет сейчас мама. Уж готовить я как-нибудь и сама умею. Компьютером не ахти как, но по мере необходимости пользуюсь…. Ориентировка по городу… Да. Моя ахиллесова пята. Но – да, да, да и ещё сорок тысяч да. Поехать на курсы мне просто хочется, даже не думая о том, чему я там могу научиться. Посмотреть, как эти курсы вообще проводят; познакомиться с новыми людьми; пообщаться; просто сменить обстановку. Я приготовилась к маминым возражениям.
Ошиблась. Бедная моя мама. Она просто опять вздохнула.
Трудно, наверно, быть мамой такой доченьки как я. Если что вбила себе в голову, тушите свет, господа.
– А Гриша что говорит по этому поводу? – спросила она некоторое время спустя.
Я пожала плечами. Демонстративно отвернулась. С вызовом проговорила:
– Ничего не говорит. Я его мнения не спрашивала. У него своя жизнь, у меня своя.
Действительно, я и не думала даже советоваться о своём намерении пройти курс реабилитации со старшим братом. Здесь всё решено, я поеду.
С Григорием мне говорить не о чем.
Совершенно не о чем! Вот только так страшно, до душевного зуда всё-таки хочется с братом поговорить.
* * *
Офигеть! Это за что же можно было угодить в тюрьму на целых пять лет! Ущербное всё-таки это Знание. Раз возникло, так уж было бы полным, обстоятельным. А то ведь мне известно только решение суда: пять лет лишения свободы. Это за что ж тебя угораздило?
Как хорошо, что сейчас лето. Не надо набирать гору тёплой одежды. Но джемпер я всё-таки с собой возьму.
Я не поборница маниакального порядка, но давно уже усвоила справедливость старой доброй пословицы, особенно для незрячего человека: подальше положишь, поближе возьмёшь. В моём случае имеется в виду, что у каждой вещи должно быть своё место. Тёплая одежда у меня занимает свою неизменную третью полку в шкафу. Джемпер всегда лежит с краю.
Я быстро нашла любимого спутника холодной погоды, переложила в сумку.
Что ещё? Лёгкий спортивный костюм. Он ждёт общения с утюгом. Халат…
Надо же, как Наташа боится узнать о своём Борисе что-то неприглядное…
Нет, халат не нужно. Я сдёрнула с вешалки сарафан на бретельках. Лучше это. Он простенький. Всегда можно нацепить. например, после душа. В то же время не вызовет впечатления небрежности, домашней такой расхлябанности, какое наверняка вызвал бы халат.
Зубная паста, щётка давно в сумке. Обязательно ведь всё равно что-нибудь да забуду.
У Наташи даже слёзы были в голосе, да и на глазах, наверно, когда она попросила не говорить ей о Борисе никаких подробностей, если Знание мне что-то и откроет.
Надо же! Обычно, мне кажется, наоборот, хочется знать о любимом как можно больше…
Косметичку и духи положу перед самым отъездом. Они мне могут ещё понадобиться…
Конечно, я ничего Наташке не скажу. Какое я имею право говорить, если она не хочет? Но что же такого натворил ты, Боренька, за что отсидел в тюрьме целых пять лет?
