6. Глава 6
Да чтоб тебя! Ну не в первый же раз, знаю, что и как делать и какие могут быть последствия, а все туда же! Стоило отвлечься, как по привычке потянула на себя почти все, что было на накопителе. Вот и получила закономерно.
Пытаясь проморгаться слезящимися глазами, порывистым жестом провела ладонью под носом. Пальцы моментально стали липкими. Ну естественно! А чего ты, Ася, ожидала?
— Нельзя пытаться откусить кусок больше, чем в силах проглотить, — в унисон моим мыслям добавили нравоучительным тоном.
— Сама знаю, — вяло огрызнулась я, чувствуя себя так, будто кто-то кувалдой шибанул по голове. Должно быть, именно потому лишь томительную секунду спустя осознала, что со мной говорит не Астрид.
Зрение наконец-то прояснилось, открыв моему взгляду проснувшуюся девчушку, приподнявшуюся на локте на диване и с любопытством меня рассматривавшую.
— У тебя кровь, — озвучила она бесхитростно, склонив головку набок. — Посмотри в тот угол и помаши рукой. Тебе тут же пришлют помощь.
Я бросила озадаченный взгляд в угол, ничем особенным не отличавшийся от остальных. Но малышка говорила с явным знанием дела. Кто знает, может, за годы жизни здесь и определила, где конкретно расположены камеры. А может, кто-то сказал.
— Все нормально, уже не течет. Умоюсь — и следа не останется. Ты как себя чувствуешь? — поинтересовалась я у нее.
На первый взгляд она выглядела как абсолютно здоровый обычный ребенок, разве что сонный. Вон даже шов обивки дивана отпечатался на щечке, да косичка немного растрепалась. Девчушка задумчиво пожала плечами и широко зевнула.
— Как обычно. А что? — в свою очередь полюбопытствовала она, сев уже нормально, и невольно почесала край пластыря на шее. Поморщившись, попыталась его тут же отлепить.
— Постой-постой, что ты делаешь? Разве доктор разрешал? — машинально остановила ее, не зная, что еще делать и говорить.
Может, и вправду помахать рукой в указанный угол, чтобы к девочке пришли? Впрочем, уверена, за нами и так наблюдают… Вот только это вполне может быть очередной фазой эксперимента, и не факт, что вмешаются до того, как произойдет что-то нехорошее. В глазах наблюдателей ребенка заперли в клетке с жестоким хищником, то есть со мной. Черт! Надо было допросить получше тех медбратьев!
— Я всегда так делаю, и всегда все нормально было, — заговорщицким шепотом сообщила мне малышка и все же сорвала пластырь, несмотря на мой протестующий вскрик. Тут же коснулась кожи под ним и победоносно улыбнулась, оттянув ворот рубашки. — Видишь? Все нормально. Чешется только.
— Вот скрести грязными ногтями точно не стоит, — проворчала я, все же перехватив ладошку маленькой Астрид, и озадаченно уставилась на чуть припухший след от толстой иглы на шее. На пластыре оставалось небольшое алое пятнышко, но сама ранка не кровила. И все же выглядела совсем свежей, как и должна выглядеть у обычного человека.
— И ничего не грязные они у меня, — тут же скуксилась малявка, выдергивая ладошку. — Знаешь, сколько в яркой комнате деза… дези… — Она наморщила лоб, вспоминая сложное слово.
— Дезинфекционных средств? — предположила я.
— Ага. Куча! — Подтверждая свои слова, она развела руки в стороны.
— А часто ты бываешь в яркой комнате? — спросила я, понимая, что так она называет, скорее всего, операционную.
— Да по-разному. Папа говорит — и я иду, — бесхитростно улыбнулась она.
— И тебе не страшно?
