Не больно, а именно неприятно. Но очень-очень неприятно.
Такое ощущение, что мне в черепную коробку запустили миллион муравьев, лапки которых подкованы железом. И весь этот миллион муравьев своими шестью миллионами лапок бегал по поверхности моего мозга, вызывая неутолимый зуд, от которого не избавиться простым почесыванием.
В реальном времени это длилось недолго. Секунд двадцать, а может быть, тридцать.
Но субъективно эти секунды разделились на вечность.
Потом Полсон нажал на кнопку, и все кончилось.
– … – сказал я. – Чтоб вас обоих приподняло, хлопнуло, сплющило, размазало, а потом еще раз приподняло и так и оставило!
Полсон нахмурился.
Я сообразил, что выругался по-русски, так что полного смысла пожелания он мог и не уловить. Однако, судя по сосредоточенности его лица, его заботило вовсе не непонятное ругательство.
– Ты путешествовал по лесу, заблудился и долго не мог найти дорогу к людям, – сказал майор. – У тебя кончились еда и питье, ты умирал от жажды и потерял сознание, когда тебя нашли индейские охотники. Они и принесли тебя сюда. Ты должен быть им благодарен за то, что они не оставили тебя умирать в лесу. Они не очень любят белых. Сейчас ты находишься на плантации, принадлежащей нам, и скоро мы отправим тебя в город на вертолете.
Полсон покачал головой.
– Точно, – сказал я. – Именно так все и было, майор.
Теперь пришла его очередь хмурить лоб.
– Ты что, все помнишь? – спросил он.
– Ага, – сознался я. – На меня эти ваши джедайские штучки не действуют. И еще ты ладонью по воздуху провести забыл.
Мне всегда говорили, что язык мой – враг мой, и большая часть неприятностей происходит со мной именно потому, что я не способен держать своего врага за зубами.
Еще мне говорили, что у меня дурацкое чувство юмора, мозг амебы и чувство такта, как у медведя-гризли, проснувшегося с большого похмелья. В общем, мне про меня много чего говорили…
– Что происходит? – спросил майор у Полсона.
– Процедура не подействовала.
– Я вижу, что она не подействовала, – сказал майор. – Я спрашиваю, почему?
Полсон пожал плечами.
И, что самое удивительное, разговаривали они уже не по-английски.
Это была смесь английского, испанского, французского, немецкого и, как ни странно, русского. Я не могу похвастаться совершенным знанием всех этих языков, тем более что и говорили они именно на смеси и с весьма странной грамматикой. Однако в целом суть диалога была мне понятна.
– Раньше такие случаи были? – спросил майор.
– Нет, – ответил Полсон. – Никогда. Даже на стадии экспериментов процедура… – следующего слова я не понял, – не давала ни одного сбоя.
– Наше оборудование в порядке?
– Да.
– Тогда, может быть, стоит повторить?
– А смысл?
– Чтобы удостовериться.
Полсон вздохнул, коротко и ясно дав оценку предложению майора. Тем не менее он снова щелкнул клавишами на выносной клавиатуре, и миллион подкованных муравьев вернулись в мою черепную коробку.
– …! – Теперь уж я не стал сдерживаться.
Процедура показалась мне еще неприятнее, чем в первый раз, и длилась она существенно дольше.
Разговаривать после окончания процедуры они со мной не стали. Полсон посмотрел на монитор и отрицательно покачал головой.
– Не вижу здесь большой проблемы, – сказал майор. – Одним навсегда исчезнувшим в джунглях больше, одним меньше… Ну, не вернется он в город, и что это изменит? Большего шума, чем есть, мы уже не создадим.
– О чем вы говорите, майор?
