Подошла суббота. Собаки грызли решётку вольера, яростно гремели цепями – лес манил. Сергей и сам рвался в тайгу, как они, разве что не скулил. Чуть рассвело, закинул рюкзак с припасами за плечи, и в путь.
Часов через пять был на месте и, не доходя до зимовья, по бешенному лаю собак понял – что-то случилось. Выскочил на берег ручья и остановился, сжав кулаки. На месте зимовья – одни головешки да пепел. Сожгли всё-таки старички… Раньше этот участок охотсоюз сдавал в аренду много лет подряд двум братьям, живущим неподалёку от Сергея. Состарившиеся охотники перестали следить за порядком в лесу, не выполняли обязательные технические мероприятия, не выходили на отработку, и правление лишило их права аренды, передав участок Сергею. Бывшие арендаторы считали, что он отобрал у них лес взятками и интригами, и не раз грозились жестоко отомстить. Сергей внимания не обращал на их болтовню – не воевать же со стариками, но сейчас ярость поднялась мутной волной, очень уж уютным и ладным было сгоревшее зимовье.
Походил, побродил по пепелищу, да нечего делать – свистнул собак и пошёл домой. Не ночевать же на снегу, под открытым небом, да и стройматериалы надо срочно искать, новое зимовье строить.
Шёл, а сердце сжимало предчувствие. Когда служил на Кавказе контрактником, накрепко усвоил житейскую мудрость: никогда не врут пословицы и поговорки. Значит, готовься к худшему: пришла беда – отворяй ворота! Но потом не удержался, побегал по лесу, белку, соболя погонял; просто для настроения, а не для добычи. Какая добыча по первому снегу – подшёрсток у шкурки ещё слабый, не промысловый. И дурные предчувствия куда-то ушли, отпустили.
К посёлку вышел поздним вечером. Дверь в дом отворил тихо-тихо, чтобы жену с сыном не разбудить. Но в спальне при тусклом свете ночника увидел Машу Таюрскую, спящую на кровати рядом с Вовкой. Очевидно, Лену вызвали к экстренному больному, и она, как всегда, попросила Машу посидеть с сыном.
Осторожно ступая по заскрипевшей половице, Сергей оделся и вышел на улицу. Представил, как бросится ему на шею и бешено завизжит от радости не ожидающая его жена, и засмеялся от переполнявшего душу счастья.
Повалил снег густыми и крупными хлопьями. Подходя к медпункту, намётанным взглядом охотника Сергей увидел, что от крыльца к обочине тянется тоненькая цепочка следов. Рядом со следами от мужских ботинок – следы зимних сапог Лены, с характерными насечками против скольжения, которые он сам за неделю до этого нарезал. Судя по всему, прошли здесь совсем недавно, минут семь-восемь назад.
Сергей пошёл по следам, и вскоре они разошлись, женские свернули направо, а мужские привели Сергея к дому Таюрских.
Долго стоял задумавшийся Сергей у чужой калитки, а снег валил и валил густыми, чуть влажными хлопьями…
Бесконечно долго тянувшаяся неделя подошла к концу. В субботу Сергей, как обычно, ушёл в лес, Лену предупредил, что вернётся в воскресенье, поздно вечером, и кормить скотину придётся ей. Лена сморщила свой хорошенький носик, но Сергею показалось, что она больше обрадовалась, чем огорчилась.
Сергей вышел из дома сразу после завтрака, с собаками и ружьём, но когда зашёл в лес, то направился не к сгоревшему зимовью, а вверх по течению Таюрки, небольшой реки, протекающей мимо посёлка. К обеду он подошёл к основательно сделанному, бревенчатому зимовью, стоящему прямо на берегу.
