Усилием воли он подавил пробежавший по спине озноб.
Из сферы, оттуда, где он находился, Макки видел шельф застывшей лавы. Он упирался в утесы кромки берега, поросшего мхом и водорослями, обнажившимися после отлива.
– Допустим, что мы вообще не понимаем друг друга, – обернувшись через плечо к калебану, заговорил Макки. – Предположим, что между нами нет никакого общения. Что, если бы мы просто производили какие-то звуки, подразумевая некое содержание, которое на самом деле просто не существует?
– Я не способна понять это, Макки. Я не ухватываю.
Макки чуть больше повернулся в сторону калебана. Существо делало что-то странное с воздухом, находившимся в области ложки. Овальная сцена, которую он все время наблюдал, тускло засветилась, а потом исчезла. В стороне от гигантской ложки появилось золотистое гало, поднимающееся кверху, как колечко дыма, издавая потрескивание и испуская искры. Потом исчезло и гало.
– Мы априори считаем, – сказал Макки, – что, когда ты мне что-то говоришь, я отвечаю осмысленными словами, имеющими непосредственное отношение к твоему высказыванию, и что ты, в свою очередь, делаешь то же самое. Но это может быть и не так.
– Маловероятно.
– Что значит – маловероятно? Что ты сейчас делаешь?
– Делаешь?
– Что означают все эти свечения и кольца?
– Это попытка стать видимой на твоей волне.
– Ты можешь это сделать?
– Это возможно.
Над ложкой появилось красное куполообразное свечение, которое вытянулось в прямую линию, а затем снова приняло колоколообразную форму и начало вращаться, как детские прыгалки.
– Что ты видишь? – спросил калебан.
Макки описал вращающуюся красную веревку.
– Это очень странно, – сказал калебан. – Я играю творчеством, а ты испытываешь чувственные ощущения – ты видишь. Тебе необходима эта открытость к внешним условиям?
– Открытый порт? Это сделало более комфортным твое невыносимое пекло.
– Понятие «комфорт» ускользает от понимания моей самостью.
– Отверстие мешает тебе стать видимой?
– Нет, оно просто искажает магнитное поле, и все.
Макки пожал плечами.
– Как много бичеваний ты сможешь вынести?
– Объясни, что такое «много».
– Ты снова потеряла нить, – сказал Макки.
– Верно, но это помогает постижению, Макки.
– Каким образом непонимание может стать достижением?
– Самость теряет нить понимания, и ты постигаешь то, что она теряет.
– Да, это, несомненно, достижение. Где Эбниз?
– Контракт…
– … запрещает раскрывать ее местонахождение, – закончил фразу Макки. – Может быть, ты все же имеешь право сказать мне, перескакивает ли она с места на место, или все время сидит на одной планете?
– Это поможет тебе ее найти?
– Откуда, тысяча чертей, я могу это знать?
– Вероятность разбивается на тысячу элементов, – сказал калебан. – Эбниз находится в статичном положении на особой, своей планете.
– Но мы не можем выстроить закономерность ее нападений на тебя и не понимаем, откуда она появляется, – сказал Макки.
– Вы просто не в состоянии увидеть узлы соединений, – произнес калебан.
Извивающаяся красная веревка то появлялась, то исчезала над гигантской ложкой. Внезапно веревка сменила красный цвет на желтый и пропала.
– Ты исчезла? – спросил Макки.
– Просто я снова стала невидимой, – ответил калебан.
– Как это?
– Ты перестал видеть личность самости.
– Именно это я и сказал.
– Нет, не это. Видимость не идентичная моей личности. Ты видишь просто эффект видимости.
– То есть я видел не тебя, это был всего-навсего созданный тобою эффект?
