– Но почему же тогда люди уходят так рано? Не прикоснувшись? Не познав? Это несправедливо! – воскликнула она.
– Вы правы. Я бы еще добавил, что несправедливость – это мир, где существуют люди. Мир материи. Они делают все возможное, чтобы разрушить себя и закрыть единственный путь к спасению, путь к сердцу. И звезды, взирая на нас, лишь только пожимают плечами, но продолжают надеяться, что когда-нибудь они встретят сердце, бьющееся в унисон с их пульсацией. Удивительный механизм под названием «случайность» настолько закономерен, что, познав его движение, уже становится неинтересным то, о чем говорят обычные люди. И начинаешь искать нечто новое. Что-то, что позволит прикоснуться к огненному вихрю, несущемуся сквозь созвездия, срывающего серебряные частицы с их поверхности. И когда он наконец оказывается на той же улице, по которой проходит совершенно обычный человек, предположим, девушка, и вдруг он легонько касается ее, оставляя на губах следы звездной пыли. И она, вдохнув ее, вдруг как по волшебству начинает думать о чем-то совершенно невообразимо романтичном, что совершенно не укладывается в голове. И ее сердце, тронутое частичками Тейваз, разгорается все сильнее, наполняя ее хозяйку пьянящими чувствами. Перед таким устоять просто невозможно. Я бы сказал, было бы крайне глупо пытаться сделать что-либо, ибо любая грозная защита, любое сопротивление – жалкая попытка отрицания Любви…
– Дэвид… – Натали снова отвела взгляд, – спасибо, что разрешил прикоснуться к ней…
– Позволите?.. – он протянул руку, приглашая на танец. Она улыбнулась, приняв предложение.
Их силуэты растворились в пространстве, оставив после себя зажженные на столе свечи и цветок белой лилии – символ чистоты и искренности, символ вечной любви темного ангела…
* * *
Гостиная. Поместье Кромвель. Поздний вечер.
Описание комнаты
Светло-голубые шелковые обои, сделанные на заказ на северо-востоке Индии, были расписаны вручную древними мастерами. Стены украшены старыми бронзовыми канделябрами. В некоторых подсвечниках стояли черные свечи, в других – белые, золотые или красные. И лишь в одном из них, около лестницы на второй этаж, где располагалась библиотека, свечи были зеленые. Ангро-Манью всегда зажигал их, когда хотел погрузиться в мир книг, чтобы никто не мог его потревожить. Они способствовали концентрации для получения знаний от Фравахра.
Плотные приспущенные шторы из темно-бирюзового жаккардового полотна с серебряной бахромой, были подхвачены лунными лентами. На полу – вытертый временем шумерский ковер с картой южного неба, составленной древними звездочетами. Созвездия на рисунке меняли свое положение на небе, повинуясь времени суток. Несколько диванов и кресла, обитые той же тканью, что и гардины, были расставлены вокруг камина. У окна располагалась кушетка, с которой небрежно ниспадал шерстяной плед цвета влюбленного жирафа.
Кофейный столик был завален бесчисленным количеством книг, часть из которых, судя по переплету, была совершенно ветхая. Из некоторых из них вываливались наружу какие-то странные карты, символы и звездочки.
– Натали, прошу прощения, у меня немного не убрано, – произнес Ангро, проводя ее в гостиную, подбирая по дороге несколько книг и небрежно бросая их обратно в гору на столе. – Руки не доходят разобрать весь этот мрак… Начитаешься, а потом начинаешь верить во всякую чушь. Хорошо, что нам дали для этих целей разум. Иначе бы уже свихнулся! – улыбаясь, добавил он.
