Оператор тем временем руками нам машет, что всё, мол, готово, можно начинать снимать. Вышли на площадку. Пока мы ногами пробовали «развести» нашу историю, второй режиссёр актёрам массовых сцен объясняет, кто, куда и за кем должен в кадре идти. Гляжу, мои знакомые барышни рядом с нами очутились. Прогуливаются и улыбаются.
Сняли дубль. Сцена прямо-таки заиграла новыми красками. По-актёрски очень даже хороша. Режиссёр тоже остался доволен и для закрепления успеха отдал оставшиеся мои фразы главному герою.
Общественное, как говорится, выше личного.
Жаль только, что это были мои самые выигрышные реплики… Ну да ладно. Зато история, можно сказать, «задышала». Восхищаюсь, насколько тонко режиссёр чувствует материал.
Справедливости ради замечу, одну реплику он всё-таки оставил.
Мои поклонницы тоже одобрительно закивали и, продолжая мило хихикать, начали ещё ближе к нам подкрадываться. Поближе к камере. Барышни, что с них взять.
– Девушки! – вдруг позвал их режиссёр. – А ну-ка идите сюда.
Молодые особы быстро засеменили на площадку.
– Вы же актрисы, правильно я понимаю? Хотите в эпизоде сняться?
Барышни зарделись, закудахтали и замотали головами.
– Ну вот и хорошо, – улыбнулся режиссер. – Есть у меня одна идея, – прищурил он глаза, задумался и, обратившись ко мне, сказал: – У тебя в кадре очень выразительный взгляд, ты и без текста можешь всё сыграть. Давай-ка мы твою реплику насчёт кражи лучше вот этим красавицам отдадим. Так смешнее будет.
Сказано – сделано. Слово режиссёра – закон. Раскидали мою последнюю реплику между девушками. Ещё раз сняли сцену, уже по-новому.
Действительно смешно получается. Хорошая сцена в итоге вышла: смешная и трогательная одновременно.
Жаль только, что слов больше у меня не осталось совсем. Да и лица в кадре не видно. Вместо крупного плана теперь на общем стою. Дальше всех. Спиной к камере. Режиссёр посчитал меня настолько талантливым актёром, что сказал – я и спиной всё сыграю. Во как!
Всё отсняли. Все довольны. Можно и перекурить. Набравшись смелости, подхожу к барышням.
– Так, мол, и так, сударыни, давайте знакомиться.
Что повыше, заулыбалась и отвечает:
– Алёна.
«Ну, пошло дело», – думаю.
– Чего ты с ним разговариваешь? Он же массовка теперь. У него слов нет, – вдруг неожиданно одергивает свою подругу та, что пониже.
– Так и мы тоже, – засмущалась первая.
– Не. Мы не массовка. У нас текст есть. Мы теперь эпизодники!
Осень – удивительная пора…
25 октября 2021 г. (7529 Лето)
Между съёмками в актёрском вагончике мы частенько заводим разговоры на разные темы: о театральной жизни, о человеческих судьбах, о кинопремьерах. Бывает даже, и о политике…
Вот и в этот раз мы тоже зацепились языками. Неожиданно наша беседа зашла о Боге. Мои коллеги спорили, есть Он или нет. У меня сомнений в существовании огромной космической энергии уже давно нет. Поэтому я стоял снаружи, возле выхода. Молча слушал, облокотившись о стену. Греясь на солнышке, вспомнил разговор десятилетней давности со своим, тогда ещё живым, дедушкой.
Мы сидели у него на кухне за столом. Тогда я ещё не понимал закономерности бумеранга Вселенной, поэтому, неожиданно для самого себя, почему-то спросил:
– Как думаешь, есть Бог? А, дед?
Деда прищурил один глаз и улыбнулся.
Отправил в рот варёный картофель. Прожевав, подождал, пока он упадет в желудок. Запив компотом, крякнул:
– Мне тогда было, как тебе сейчас. Уже после войны. Снимали мы тогда дачу. Мамка твоя ещё махонькая была. Места там красивые. Речка. Лес. Отдыхай – не хочу. Да только скучно без дела сидеть. Утром проснешься и не знаешь, чем себя занять. Огород полил. Теплицу открыл. Дрова переколол. По грибы сходил. Вот и все дела. Все журналы за три дня перечитал. Сидишь, как памятник, на стуле, папиросой дымишь, комаров кормишь.
