– Обычное дело, нашёл очередную пассию, остался у нее на длительный срок, – уже менее уверенным тоном, пробормотал академик.
– Ночью видел страшный сон, похожий на реальность. Я там принимал активное участие. Был жертвой. Монстр паук, огромных размеров маниакально сосал из меня кровь, – Роя передернуло.
«Мерзкие мохнатые лапы, ощупывают моё тело в липких лохмотьях паутины и защитного костюма».
«Брррррр». «Гацкое чудовище впускает щупальце в голову».
Голос отца прервал воспоминание:
– Сон всегда напоминает реальность, в наше время, когда наука достигла таких вершин, исчезли войны.
Миттель, сомневаясь в уместности слов, говорил неуверенно, но остановить словесный поток не мог. Ему казалось, что таким способом удастся успокоить сына:
– Я имею в виду, конечно, планету Земля. Наши учёные обшарили пустыни, моря. Им покорились горы, кроме бесконечных пещер, леса, даже экваториальные, практически весь океан, кроме Марианской впадины, изучен. Вдруг какая-то бредятина о монстрах – пауках не понимаю?
– Отец! Ты меня перебил, – раздраженно продолжил Рой. Успокоившись, он продолжил:
– Вот видишь одни «Кроме». Кроме того, кроме этого.
Грей на минуту прервался. Его душило горе:
– Эта была другая планета. Там бурлили, пенились реки человеческой крови! Океан бушевал кровью людей! Ну ладно я! Раз моя жизнь не дорога. Пожалей Роба. Я чувствовал, варясь в кошмаре, присутствие Роба Миттеля Грея… Моего брата близнеца. Твоего родного сына. Ты это не забыл?
Миттель Грей молчал, казалось, у визора выключили звук. Занавеской повисла тягостная обволакивающая тишина, даже дыхания не было слышно. Рой безжалостно прервал молчанье тишины:
– Мы висели рядом. Коконы, заполненные слизью разложившихся костюмов и переваренной кожи, душили нас.
Сын продолжал говорить, перейдя на крик, не замечая тяжёлой тишины в кабинете отца:
– Нас подвесили вниз головой, как летучих мышей. Какая-то гадость! Меня с Робом переваривали живьем. Лохматая жирная гадина, вонзала в наши тела мерзкие лапы. Очень больно! Боль! Такую боль не забудешь никогда! От адской боли кожа обливалось холодным потом. Я вонял, как помойка. Спастись, уйти от невыносимой боли! Эта мысль в тот момент была главной! Я шептал молитвы.
Рой на мгновение остановился, что-то напряжённо вспоминая:
– Молитвы! Я ни одной молитвы прежде не знал.
Крик Роя перешёл в напряжённый шепот:
– Молитвам в наших продвинутых школах, университетах не учат.
– Успокойся сын, мы его найдем, – прервал тишину отец.
– Кто-то мне неизвестный, диктовал эти молитвы, – продолжал шептать сын, – они звучали в моей голове.
Его глаза засияли светом, который посещает людей при смерти или праведников во время молитвы:
– Колокольный перезвон, которого прежде я не слышал. Молитвы, которых не читал. Эта помощь спасла мне жизнь. Всё было натурально. Особенно вонь, боль и спасение.
Я помню сон, полный ненависти такой степени, что можно было захлебнуться. Натурален и брат в соседнем коконе.
Внезапно свет в глазах юноши погас. Вопль вылетел из его груди:
– Господи! Твоя воля! Роб! Остался в аду!
У Миттеля Грея создалось впечатление, что сын лишился рассудка и в период психоза вспомнил историю Земли: – Четыре с половиной миллиарда лет назад сформировалась планета Земля. Вода попала на планету с кометами и астероидами.
Юноша метался и непрерывно кричал:
– Но какое мне дело до этого факта. До вашей экспедиции к тёмной части Вселенной, если пропал брат, часть моей души.
