Вселенский спасатель. Книга 1. Планеты Ада. Том 2 - страница 15

– Вот почему меня радует, что юный Лекарь не написал ни строчки, не встретился с ищейкой Совета – Недоко.

Торжественный голос, Люцифера, летал, гудя над Скалой Судьбы, долетая, до звёзд и обратно:

– Я их разлучил! Недоко убыл срочно в будущее Земли. Там под моим чутким руководством предпринята замечательная атака серого воинства.

Люцифер смеялся:

– Тысячи жертв. Среди жертв – Дети!

Правитель восточной части Вселенской Тьмы – хохотал. От смеха на завоёванных, его Высочеством, планетах, реками лились кровавые дожди.

Грозы поражали живое и неживое на огненном пути. Гром разрывал миллионы перепонок. Миллиарды кубометров зелёных, чёрных, красных лесов полыхали тысячами ядовитых огней. Триллионы тонн лавы разорвав поверхность миллионов планет захлестнули материки, моря и реки.

Люцифер, давясь от смеха переливался от чёрного, до ярко-красного цвета. Тело демона линяло и изменялось от человеческого, до огромного, от одной головы, до множества, от двух рук, до многорукого и многоногого.

Демон перестал смеяться. Его вотчины охватила тишина.

Ладно сынок. Повеселились и будет. Вернёмся к нашим неприятностям.

Чёрный Принц подошёл к озеру Судьбы. Рука демона с перстнем Сатаны на пальце погрузилось в желе заблестел голубой огонёк. Желе засветилось голубым огнём. Поверхность озера судьбы оживило картины детства Славика Костина.

– Бедненький несостоявшийся гений – тяжело заболел! Только, только, выучивший на «отлично» английский алфавит.

Чёрный Принц с удовольствием комментировал события на стекле Судьбы:

– Благодаря нашему виртуозу по части болезни и обжорству князю Бегемоту…

Люцифер, прервав поток сладких рассуждениях, обратился к герцогу:

– Помнишь сынок, Бегемота, моего лучшего друга. Какой у него чудесный голос. Какие пиры Бегемот закатывал в Аду – на той планете, что дала нам укрытие. Глаза демона затянулись занавеской слёз, он прошептал:

– Тогда мы были лишь неразумными ангелами, низвергнутыми из Эдема.

Глаза Люцифера вновь изменили цвет на красный, выражение на готовность убивать:

– Потом вновь появились… Воины Господа – Архангелы. Они разили нас беспощадными огненными мечами. Шкура горела на нас. Чёрная кожа превращала из ангелов в чёрных демонов.

Серафимы, Херувимы. Эти, «ближние к Богу», разрывали нас. Жуть…. Только благодаря нашему предводителю Деннице, мы нашли чудесную планету. Она спрятала нас.

Глаза демона в очередной раз изменили цвет на тёплый – жёлтый:

– Это и твоя Родина, дорогой Карро. Тысячи гигантских вулканов горят негасимым светом. Море нефти – полыхает миллионами костров.

Люцифер мечтательно-томно прикрыл глаза:

– Как там восхитительно жарко… Какой прекрасный воздух, сладко – горький от сжигаемой плоти. Как может холодная атмосфера завоёванных мною, Люцифером, миров, сравнима с воздухом Родины. А какие пиры закатывал нам, чтоб утешить, несравненный Бегемот в образе огромного Слона.

Люцифер замолчал. Демон, не имеющий жалости, грустил о Родине.

Он хотел туда, где голые, растресканные, глинистые плато, чередовались с действующими вулканами, каждые пять минут трясло… И пахло серой – родиной.

– Пора посмотреть на работу Мастера – Обжорства и болезней…

Демон глубже опустил правую руку в железистое содержимое. Озеро ожило. Серая гладь зеркала трансформировалось. Его поверхность показало плоские образы, как на киноплёнке. Зеркало выделило из вселенной и приблизило единственную планету Землю, быстро, как будто невидимый автор кинофильма, хотел найти нужный кадр, зеркало показало огромный самолёт, летевший на большой высоте и косяк птиц… Пролетели все оболочки атмосферы. Небо – пугало ураганами. Облака чёрные с проблесками огромных молний, сменили белоснежные облака с тысячью лиц, навеваемых образов… Приблизился полуразрушенный горный хребет. Горы начинались от полярных льдов посередине набирали высоту, как кошка выгибает спину. Только голова гигантской кошки несоразмерно телу маленькая. Горы нисходили к огромным степным просторам. Показалась излучина реки. Река узкой голубой лентой вплеталась в холмы и ущелья некогда могучих гор. Городок примостился между пригорков, как гнездо огромной птицы, разломленное на двое, перевязанное лентой реки. Образы, над озером – зеркалом, увеличивались. Они воспарили над поверхностью, разделились, обратились многомерными картинами натуральной величины. Образовалась комната.