– Паша, а я тебе говорю, что если мы возьмем в руки автомат, то не только выйдем из правового поля, но и разрушим всякие моральные устои. Не знаю, как там у тебя, а у меня они еще остались, – возразил Синицын.
– Понятно, – отмахнулся Буцаев. – А вот он взял и вышел. Из этого поля. И ничего. Не хило живет.
– Пока еще ничего не доказано. Надо все десять раз проверить. Для этого мы и пригласили Татьяну.
– Ты послушай, кому нужна была его смерть? Почему Илья? Почему не Витька? Он же у нас возглавляет финансовую структуру, – продолжал Буцаев.
– Типун тебе на язык, – откликнулся Капитонов.
– Может быть, все дело в личной жизни Салтыкова? – сделала предположение я.
– Я извиняюсь, Таня, за то, что сейчас скажу... Да, Илья перетрахал, можно сказать, пол-Тарасова, – проронил Капитонов, и я внутренне порадовалась, что принадлежу к другой половине жителей нашего города. – Можно предположить, что одна из его женщин решила ему отомстить. Хотя я лично не стал бы слишком упираться в эту версию.
– Ладно тебе, – буркнул Буцаев, – ты, можно подумать, трахал меньше. Однако до сих пор живешь.
– Можно ли проследить интимные связи господина Салтыкова за последний период? – спросила я.
– Видите ли, Таня, женщин у него было много, но все они не такие, чтобы всерьез решиться на подобное. Он никого не обижал, все были довольны. А убили его профессионально. Убийство заказное – а это немалые деньги и хорошая организация преступления. Его женщинам такое не по плечу, – объяснял мне Капитонов.
– Да о чем тут говорить! – снова подал голос Буцаев. – Что я, баб не знаю, что ли? – и в качестве точки в данной фразе опрокинул бокал «Смирнова».
– А что думаете по этому поводу вы? – спросила я молчавшего Синицына.
– Я думаю, что версий может быть великое множество. Хотя мы и работали в одном концерне, у Ильи, возможно, были какие-то побочные дела и связи, которые привели к непоправимым последствиям. Надо проверить всех и вся, в том числе всех нас.
– Нас-то с какого х..? – Капитонов осекся. – Извините, – бросил он в мою сторону. – Ты что, сдурел? Ты хочешь сказать, что его укокошил кто-то из нас?
– Я хочу сказать, что мы должны оказать свое содействие Татьяне в расследовании дела. В том числе предоставить информацию о каждом из нас. Мы не те, что были раньше, Витя. Мы обросли кучей разных связей и различных дел. Вещь слишком серьезная, чтобы ограничиваться поверхностным расследованием, – аргументировал свою позицию Синицын.
– О конкурентах мы поговорили. А какая роль, по-вашему, в этом деле может принадлежать господину Скоробогатову?
– При чем здесь Буба? – заверещал Буцаев. – Буба в принципе нормальный мужик, по-своему хороший человек.
– Это не мешает ему быть одним из криминальных авторитетов, – вставил Капитонов.
– Это тоже бизнес, – возразил Буцаев. – У нас такая страна. Если бы не Буба, мы бы понесли колоссальные убытки. Он, конечно, тоже на нас зарабатывает, но не можем же мы от него требовать благотворительной помощи в наш адрес! Мы с ним в нормальных отношениях, – сказал Буцаев, поворачиваясь ко мне. – Он когда-то поднимал хвост, но на многое не претендовал. Он считает, что лучше иметь синицу в руках, чем журавля в небе.
– Ты забываешь один факт, – спокойно сказал Синицын, – его непрекращающиеся попытки пролезть в руководство нашего банка.
– А я думаю, что хуже от этого не стало бы.
– Одно дело иметь с ним контакты, другое дело – его присутствие в руководстве. Зачем нам криминальные структуры в банке? Мы сразу потеряем авторитет, – заметил Капитонов.
