Всем отделениям уголовного розыска. Часть 1 - страница 11

– А как вы попали в милицию?

– Совершенно случайно! В магазине, когда я разгружал подводу с колбасами, меня увидел Борткевич^>56. Вы должны помнить Владимира Ивановича, он служил у нас старшим сыщиком.

– Удивительно… – покачал головой Лавр – Классовая борьба, рушатся старые устои, а в милицию берут бывших полицейских.

– Ничего удивительного, батенька! Большевики далеко не глупые люди, уж поверьте мне на слово! Они прекрасно понимают, что без профессионалов не смогут обуздать вал преступности, который захлестнул страну, но об этом позже. Сейчас мы с вами пойдем обедать!

Пришельцев выглянул в коридор: – Николай Акимович, если меня будут спрашивать, будьте любезны, скажите, что я повёл товарища Ермакова на обед и обустройство.

– Обязательно, Александр Петрович! – крикнул в ответ Ванин, не отрываясь от пишущей машинки.

***

Выйдя на улицу, они неспеша направились в сторону центра. Опираясь на трость, украшенную серебряным орнаментом, навстречу шёл пожилой человек в ветхом летнем пальто. Пришельцев приподнял шляпу: – Доброго дня, Александр Максимович…

Прохожий, остановившись, учтиво ответил на приветствие, и медленно пошёл дальше.

– Знакомый из прошлой жизни? – спросил Лавр.

– Не угадали. Из новой, хотя и в прошлой жизни, мы были знакомы, правда, не близко! А жаль! Это надворный советник Виноградский Александр Максимович, бывший хозяин дома, где сейчас квартирует уголовный розыск^>57. Дом национализировали, и он с супругой проживает во флигеле во дворе. Там раньше жил дворник, – Пришельцев вздохнул и, помолчав, добавил – милейший человек, скажу вам откровенно.

– Скажите, Александр Петрович, вы не знаете, где Карабанов и Воропаев?

– Карабанов ещё в конце 1917-го уехал в Липецк, там у них родственники жены, а Воропаев, – Пришельцев вздохнул, – с ним плохо. При первом штурме Екатеринодара, в марте 1918, белые неожиданно прорвались к центру города^>58. Что творилось в этот момент, я думаю, вы можете себе представить! Неразбериха полная! Его супруга, как назло, в эту ночь пошла помогать повивальной бабке, принимавшей роды у её кузины. Как он отпустил одну, ума не приложу! – пожал плечами Пришельцев. Он остановился, раскурил погасшую папиросу и несколько раз глубоко затянулся: – Когда она возвращалась, её затянули в подворотню и надругались. Варвара Семёновна добралась до дома, приготовила супругу завтрак, написала прощальную записку и повесилась в дровяном сарае. Пётр Семёнович очень тяжело перенёс её смерть. Кто-то ему сказал, что эту мерзость сотворили большевики, хотя я полагаю, что это сделали самые обычные уголовники. Эта публика никогда не упустит ситуации, чтобы пограбить брошенные дома или, под шумок, совершить пару грабежей состоятельных жителей.

Лавр вздохнул: – Господи, несчастная женщина! Даже сорокоуст^>59 не закажешь.

Пришельцев печально покивал головой: – Увы! К сожалению, церковь запрещает приношение и молитву за самоубийц. Считается, что они сознательно отторгли себя от общения с Богом. Но самое ужасное, что Воропаев, опытный сыщик, напрочь отверг участие уголовного элемента. У него засело в голове, что это сделали красные. Похоронив супругу, он, не дождавшись сороковин, исчез из города. Я слышал, что его видели у белых. Мне это рассказал Борткевич.

– Ох, уж эта война! Что ты сделала с родом человеческим, – сказал Лавр.

– Смею вам напомнить, любезный Лавр Павлович, что Мокрецов, Полюндра и иже с ними, творили свои мерзкие дела в мирное и очень спокойное для Российской империи, время.