Так или иначе, Вася была рада тому, что нашла себе друзей.
Следующие дни проходили в бесконечных гулянках с ребятами, с которыми познакомилась Вася. Все были очень милы и восхищались друг другом, но – так казалось Васе – особенно восхищались ей. Она не была согласна с мнением общества и совершенно не находила в себе тех черт, которые можно было бы искренне любить: ей не нравилась ни её пуританская порядочность, ни замкнутый нрав, ни какая-то особенная, странная серьёзность; нравилось лишь только исключительное желание расти над собой и быть лучше и сильнее себя самой во всех отношениях. Компании, тем не менее, у неё никогда не было, и ей было невероятно приятно обнаружить, что её любят и принимают такой, какая она есть. Разве не об этом мечтает каждый подросток? Верные друзья, любящая семья у очага, когда приходишь домой, любимое дело и восхитительный университет В., в котором все ваши странности будут расценены, как надо, и никто не будет осуждён. Сказка. Вернее, только её начало.
* * *
– У вас сегодня первое занятие со мной? – немного смущённо, но весело спросила учительница по арт-практике, Зинаида Павловна Шкляпина, поправляя прядь выпавших русых волос. – Отлично. Сегодня буду говорить я.
Она прошла своей шатающейся, кривой походкой на середину комнаты.
– Работая с материалом, необходимо помнить о том, что материал живёт и дышит, – и всё в таком духе, немного патетичном, – необходимо чувствовать материал и жить вместе с ним – только тогда ваша работа будет привлекательной для зрителя. Возьмём, например, этот кусок пластилина, – ой! – кусок пластилина ускакал, да так, что за ним пришлось нагибаться, – и – шмяк, – учительница сделала свой непревзойдённый «шмяк», после чего кусок пластилина превратился в чуть более сплющенный кусок. – Вот так. Теперь у нас есть арт-объект – уже произведение искусства, то есть то, к чему приложена рука художника.
«Арт-объект» царственно возлежал посреди стола.
«Дети», сидевшие в кругу, недоверчиво покачали головами. Если бы они представили такой «шмяк» в качестве вступительного проекта, они бы едва ли сейчас сидели здесь. Учительница прошла мимо куска пластилина, умудрившись смахнуть лежащий посреди стола кусок на пол, протиснулась между рядами, поставила перед собой стул и оказалась в кругу ребят.
– Существуют различные произведения искусства. Вы помните картины Кандинского, Малевича, Магритта? Произведением, в широком смысле, может быть что угодно, не обязательно хорошо исполненное. Есть множество и современных художников, которые пытаются остранить – то есть зацепить и заставить чувствовать – зрителя совершенно новыми методами, не используя традиционные техники, светотень, не рассматривая пластику предмета, не изучая анатомию и перспективу, – словом, не делая всего того, что делают обычные художники.
– Прошу прощения! – перебил кто-то из импровизированного «зала». – Но как же все те великие картины классиков, искусство Репина и Иванова, на которые была потрачена уйма сил и времени и которые исполнены просто блестяще? Как же такая вещь, как мастерство художника?
– Мастерство художника никто не отменял. Но иногда необходимо посмотреть на свои работы под другим углом: взглянуть на них, как дети, и научиться рисовать так же. «Мне потребуются годы, чтобы научиться рисовать так, как рисует ребёнок», – Пикассо, помните? Нам – здесь, в альма-матер, – потребуются годы, чтобы освоить такую вдохновенную профессию, как художник.
