– Мне тоже очень приятно, – улыбнулась я.
– Саша столько о Вас рассказывал… – произнесла Валентина Николаевна, но Григорий Станиславович толкнул ее локтем в бок, заставив замолчать. Мать Сани немного смутилась и, решив исправить ситуацию, задала вопрос, видимо интересующий всех, потому что я заметила, как загорелись глаза у моих новых знакомых, в том числе и у Сани.
– Какие у Вас планы на будущее? – поинтересовалась Валентина Николаевна.
– Я уезжаю, – коротко и безразлично брякнула я.
– Куда?! – изумился Саня и посмотрел на меня обеспокоенным взглядом.
– В Петербург, – спокойно ответила я. Родители Сани переглянулись. В их лицах читалось разочарование и недоумение. Видимо, они уже представляли меня своей невесткой. От этой мысли мне захотелось рассмеяться.
– И когда же вы намерены уехать? – спросила мама Сани.
– Да прямо сегодня! – беззаботно произнесла я.
Лица этих троих окружавших меня людей вытянулись, а глаза округлились. Нет, еще немного и я не выдержу – рассмеюсь им прям в лицо! Я не хочу этого, потому что это будет выглядеть очень неприлично с моей стороны…
Но вдруг сзади себя я почувствовала чье-то тяжелое непрерывное дыхание. Я обернулась. Мое веселое настроение рассеялось, словно дым. Мне уже не хотелось смеяться. Впереди меня стоял Жорик. Он смотрел на меня с таким презрением и ненавистью, что мне стало не по себе. Я хотела повернуться обратно к Санькиным родителям и продолжить разговор, но Жорик не дал мне этого сделать: он схватил меня за локоть и потащил в сторону. Я немного взвизгнула от боли. Санькины родители посмотрели на меня с полным недоумением.
– Отпусти меня, мне больно! – кричала я, пытаясь выскользнуть из его мерзких рук.
– Ничего, потерпишь, – сквозь зубы прошипел он.
Жорик притащил меня в коридор, расположенный рядом со всеми нелюбимым кабинетом химии. В этом коридорчике не было ни души, кроме меня и его. Из большого зала доносились звуки музыки и голоса собравшихся там людей. Никому не было до нас дела. Жорик схватил меня за подбородок и посмотрел мне в глаза.
– Сука, где мои деньги?!!
– Ты о чем? Ты, наверно, забыл, что ты сам мне их отдал!
– Я отдал их, потому что думал, что я тебя изнасиловал. А оказывается, что я к тебе и пальцем не притронулся, – усмехнулся он.
– Ты, наверно, пьян, и поэтому несешь полный бред, – в моем голосе уже не чувствовалось былой уверенности.
– Послушай меня, потаскушка, хватит ломать комедию! Если ты сейчас же не заткнешь свой поганый рот, то пеняй на себя! Я переломаю тебе все кости! А знаешь, как я догадался, что вы меня лоханули?
– Жорик, ты наверно что-то путаешь… – я понимала, что это бесполезно, но все же пыталась убедить его в обратном.
– Я ничего не путаю. Вы просто две полные идиотки! – громко засмеялся он.
– Почему?
– Короче, после того проклятого дня, когда вы с меня содрали сотку, я пообещал себе больше не пить. Но на днях решил послать все к черту и спустился в бар. И знаешь, что я там обнаружил? Я обнаружил там два бокала! Один бал измазан красной помадой. Я запомнил, именно у тебя в тот день губы были накрашены красной помадой! И еще на дне моего бокала, из которого я пил в тот вечер, я заметил кокой-то белой осадок. Сначала я не придал этому никакого значения. И только потом до меня дошло, что это было снотворное! Вы что, не смогли додуматься все нормально размешать?! – Жорик заржал своим противным смехом.
