Человек, успешно развивающийся, как личность, сможет стать способным, творческим, талантливым, гениальным. Об этом и речь – об обществе творческих, талантливых, гениальных людей. И начать строить это общество (создать теорию, разработать модели совершенного человека и совершенного общества, начать строить различные сферы человеческой жизни, как формы Жизни) смогут именно истинные ученые.
Если проанализировать язык, на котором говорят современные ученые, то можно будет видеть, что он находится далеко не на высоком уровне развития (язык ученых, сама наука таковы, каковы люди, ими занимающиеся).
Латынь Цицерона обладала четкостью, грамотность, было подобрано и продумано каждое слово, как и структура предложения. Не обязательно быть Цицероном (на то он и Цицерон!), но, безусловно, ученые должны уметь грамотно излагать свои мысли.
Другое дело, что, вообще, человеческий язык «сотворен» людьми, которые не поняли себя, как процесс поэтапного формирования материально – энергетически – информационного («Я») плюс «другие», поэтому он абстрактен.
Мы говорим «любовь» – и не понимаем, что это такое. Мы говорим «красиво» – и каждый понимает этот термин по – своему, вкладывает в него содержание, адекватное себе, своему уровню развития. Поэтому, часто, люди не понимают друг друга. Еще Л. Фейербах говорил о том, что «Нет субстанциональных Добра, Красоты, Мудрости, а есть мудрые, добрые, красивые индивидуумы» (109) . Поэтому, не может быть таких понятий, как «добро», «зло», «красота», «счастье» и др. Они ничего не отражают.
Если рассматривать человека, человеческую жизнь, любое явление, как процесс, то, станет ясно, что, когда человек говорит: «холодно», «жарко», «счастливо», «достойно», «умный», «толстый» и т.п., то, по сути дела, он говорит ни о чем. Все эти понятия не имеют конкретного содержания, и каждый человек вкладывает в них свое понимание, видение.
В наше время много говорят о разных способах научного мышления: о неклассическом, системно – кибернетическом, вероятностном, нелинейном и т.д. мышлении, свойственном именно современной науке, и отличающем ее от классического естествознания прошлых веков. Однако, только «Теория Жизни, как всеобъемлющая теория развития» позволяет понять, что мышления не существует вообще – ни у ученых, ни у обыкновенных людей, поскольку человек – это «факт бытия», поэтому он – процесс развития потребности быть. По ходу развития человек думает, переживает, радуется, печалится, злится и т.д. Именно то, каким образом осуществляется процесс развития человека, и необходимо изучать ученым, чтобы можно было дать всем людям информацию, которая поможет им развиваться.
Из всего вышеизложенного ясно, что бессмысленно говорить о специфике мышления ученого. Надо говорить о специфике жизни ученого, об этапах развития, о механизме взаимодействия с «другими» формами Жизни, в ходе которого и осуществляется прирост знаний (как «осознание»).
В послесловии к книге Пригожина А. «От Хаоса к порядку» отмечается, что характеристики способов научного мышления явно не имеют определенности, и, «явно недостаточны, когда речь идет о преемственности в развитии научного познания, его связи с культурой, с общественным развитием в целом» (80).
Человеку, привыкшему именно «доступное опыту считать истиной», и только это рассматривать, как «объект науки» (Дицген), трудно будет применить «Теорию Жизни, как всеобъемлющую теорию развития» для описания и объяснения фактов, которые он, непосредственно, наблюдает.
