«Классные плавки, Мухин», – присвистнул кто-то со стороны курилки.
«Вечерний моцион?» – поинтересовался второй голос.
«А? Добрый вечер», – отозвался смущенный Витя и нырнул в самую глубину тени густого кустарника, растущего возле входа, растворившись в ночи весь без остатка.
«Опять очередь, – посочувствовал третий, – Пойду и я отолью, что ли…».
Около получаса Витя героически давил в кустах назойливых комаров. Больше не выдержал. Особенно после того как его дважды чуть не обмочили нетерпеливые сослуживцы. Решил, что пора искать способ возвращения обратно в комнату. Вряд ли Лариса все еще там, после столь откровенного проявления неприятия с его стороны. Гордость женщине не позволит остаться. Обязательно уйдет. Но дефилировать в нестандартных трусах через длинный коридор офицерского общежития стало стыдно. Начался новый исход к местам не столь отдаленным, и женскими голосами тесное помещение наполнилось до отказа. Пришлось искать другие пути, через окно. Благо на ночь оно всегда оставалось открытым. Но как в темноте распознать свое? По виду они все одинаковые. Пришлось прибегнуть к правилам арифметики. Прикинув в уме количество комнат от угла дома, Витя двинулся вдоль фасада отсчитывая такое же количество окон, и почувствовал, как босая нога увязла в чем-то теплом и вязком. В нос ударил неприятный запах потревоженных остатков жизнедеятельности крупного организма.
Волна отвращения пробежала по всему телу. Лицо сморщилось, как от доброй порции лимонного сока, и результат подсчета моментально вылетел из головы вместе с витиеватым идиоматическим выражением, наиболее соответствующим подобным обстоятельствам. Пришлось тщательно вытирать ногу о траву и возвращаться к исходной точке. Однако новый подсчет окон закончился на той же растоптанной куче. На этот раз в ней увязла другая нога. Мало того, при возвращении назад первая наступила на что-то острое, то ли торчащий из земли гвоздь, то ли осколок стекла и теперь страшно зудела, истекая каплями крови. С каждым шагом на душе становилось невероятно грустно от осознания того, как грязь и микробы набиваются в открытую рану, грозя сепсисом и гангреной.
Медлить больше нельзя. Необходимо срочное медицинское вмешательство. Превозмогая отвращение и страх. Витя в третий раз пробежал счетом по окнам, обнаружил искомое, открытое и очень напоминающее его собственное, подпрыгнул, зацепился руками за раму и стал натружено карабкаться, скребя голыми пальцами ног по шершавой стене дома. И зачем ногти недавно остриг? И почему не орел? Гравитационное притяжение земли страшное. Тело массивное. Руки слабые. Не удержался. Упал. Воткнулся задом в мягкую землю. Пришлось, чертыхаясь, идти искать какую-нибудь подставку.
Нашел возле столовой пластиковый ящик из-под бутылок. Принес. Освежил результат недавнего подсчета, подставил под окно. Вскарабкался на подоконник.
Рана зудит. От запаха грязных ног тошнит. Не до обозрения обстановки темной комнаты. Тем более стол под окном стоит. Настольная лампа, газета, занавески… Только посуды на нем почему то больше.
«Это ты?» – послышался из глубины комнаты осторожный женский голос.
«Нет. Простите. Это я, – ответил Витя и дал задний ход, – Я, кажется, ошибся».
«Глупыш. Сегодня же нельзя. Сейчас муж придет. Он покурить вышел. Иди скорее назад, – из глубины комнаты стала выходить на свет женская фигура, но он не стал дожиться очередной непредсказуемой встречи и быстро соскользнул с подоконника на землю, – Какой смешной, – послышался вслед приглушенный смех, – Я и не думала, что ты такой смешной».
