– Принесли сравнительный образец? – живо поинтересовался он, выкидывая в ведро очередной истерзанный ножом гриб.
– Какой такой образец? – не понял Треха.
– Ну, тот, что пили, – уточнил фельдшер.
– Так ее того этого, Светка забрала, – напомнил Василий.
– Как же мы тогда будем производить исследование? – скептически скривил губы специалист, – Как будем диагностировать?
Мужики недоуменно переглянулись.
– Так… мы думали того этого… медицина все же, – переминаясь с ноги на ногу, предположил сосед.
– Я, конечно, понимаю, что у нас в стране медицина бесплатная. Но, простите, не до такой же степени, – заметил Филипыч, – И потом лекарство каждый пациент приобретает для себя сам. Мы лишь можем оказать вовремя необходимое профессиональное содействие в излечении недуга. Как говориться: помощь.
– И чего делать? – хлопнул помутневшими глазами травмированный.
Медик развел руки в стороны.
– Искать, – неопределенно заметил он.
– Эх, – рубанул кулаком воздух Василий, – Ждите. Я щас, – и решительно вышел на улицу.
Колька уныло прислонился к дверному косяку и едва не растекся по нему прокисшим тестом. Однако Филипыч не дал ему раствориться во внутренних переживаниях и вернул к действительности, обильно смазав зеленкой шишку на затылке. Процедура оказалась болезненно жгучей. Стало обидно. Не для того с утра натерпелся, чтобы получать дополнительные страдания.
– На фига козе баян? – возмущенно поинтересовался он.
– В гробу легче будет, – благоразумно пояснил фельдшер, возвращаясь к прерванному занятию.
– Гляди. Не сгори от усердия, – зло заметил неблагодарный пациент, – Хоронить нечего будет.
– Поговори мне тут еще, поговори. Я тебе еще и не то смажу. Первым на кладбище окажешься, – пообещал медицинский работник, нарезая в тазик крепкий боровичок.
– Ага. Поглядим. Сперва, дым из ушей заткни. Голова обуглится, – нагло заявил Треха.
Филипычу за многолетнюю практику доводилось выслушивать от некультурных больных много всяких колючих нелепостей, поэтому он на них не обижался.
– Вот как? Очень интересно. Однако с чего бы это ему от туда валить? – поинтересовался он.
– Валит и валит. Мне до него дела нет. Выпить мне надо. Сушняк душит. Понял? – признался Колька.
– Я так и знал! – обрадовался медицинский работник, – Я сразу так и понял. Так сразу бы так сказал. А то вкуса нет, вкус к жизни потерял, водку не чувствую.
– Так я ее и не чувствую, – угрюмо заметил Треха.
– Мне понравилась ваша история, – саркастично усмехнулся эскулап, – Люблю, когда люди с юмором к делу подходят. Иной завалится, дай спирту, дай спирту. Нахал. Бестолочь. Поленом ему по балде, а не спирту. У меня весь спирт на учете. У меня строго. Меня так просто не проведешь. Я на селе тридцать лет фельдшерю. Могу отличить ложь от выдумки. Сразу вижу, в чем правда матка зарыта. А правда в том, что ты перепил. Что? Словил птичью болезнь, да? Теперь танец народный исполняешь под названием колотун. Хорошо вчера было? Сам перепил, а денег нет. Вот и вся недолга. Пошутить решил? Так? Не вышло?
– Да пошел ты… – вяло отмахнулся от него мужичек.
– Что значит пошел? В каком таком смысле пошел!? Сам-то ты откуда пришел? – едва не обиделся медик, – Вот откуда пришел, туда и иди. Меня посылать нечего. Я на своем месте. Он меня еще посылать будет, как будто я его звал. Второго перепила притащил. На пару вчера чирикали?
– Рожа у тебя сейчас треснет, – заметил Треха, внимательно всматриваясь в черный дым окутавший лицо Филипыча.
