Несмотря на всю пугающую фантасмогоричность происходящего, общее действие понемногу начало мужика забавлять. Он с детства отличался подвижным и озорным характером. Долго оставаться в одном состоянии не мог. К переменам привыкал быстро. В незнакомой обстановке осваивался сразу. Довольно скоро преодолев волну первого страха, он вышел из шока, и теперь ему стало даже интересно угадывать по уродливой внешности странных созданий личности их владельцев. Он так этим увлекся, что Скрум вынуждено его одернул.
– Нас могут услышать, – прошептал он, – Быть осторожнее. Грум близко.
– Грум? Какой такой грум? Кто это тут грум? – заинтересовался Колька.
– Вот Грум, – Скрум указал воздушной лапкой в сторону бригадира.
«Всегда считал его обезьяной, – подумал мужик, – Обезьяна и есть. Сказать кому – не поверят. А кому сказать то? Другие не чище».
Когда желающие выступить с обличительными речами по злободневному вопросу дня отговорили, Тукин велел перейти ко второй части собрания, опытно-познавательной. Для чистоты эксперимента Степаныч выкатил три пол литровые бутылки самогона. Экспертная комиссия в составе бригадира, агронома и самого производителя сняла пробу зелья и засвидетельствовала отменную чистоту продукта. Затем поочередно доверху наполнили три граненых стакана и выставили на бордюрчик перед испытуемым.
– Покажи им, как ты это того этого можешь, – толкнул в бок сосед, – Они все не верят. Я за тебя болею. Давай их, соседушка, сделаем.
– Чего не верят? – поинтересовался мужик.
– Ну, что ты того этого… Ну, как днем. Не опьянеешь, – уточнил Васька, кивнув на полные стаканы.
– А если я не хочу, – неожиданно заявил Колька.
– Вот. Что я вам говорил! Он жулик, – тут же воскликнул фельдшер.
Вперед выдвинулся бригадир. Сверкнул кровавыми глазами и тихо молвил:
– Не станешь пить, вкатим насильно. Никому не позволю заливать баки в моей деревне. Каждый плут получит свой кнут.
Представив себе всю неприятность обещанной процедуры, Колька благоразумно решил принять на грудь добровольно. Почему-то не хотелось связываться с этими уродами.
«Это и есть, чо ли, испытание?» – мысленно обратился он к своему новому приятелю.
«Ага, – живо откликнулось удивительное явление, – Оно самое. Ничего не бойся. Ничего у них не получился».
«А кто боится? Эх, выпить охота, да воду жрать надоело, – взял он в руки стакан, – Чего за нафиг такой творится? Эй, где ты там, Хрум?»
«Не хочу больше быть замороженным. Хочу летать. Летать, это так здорово. И знаешь, я теперь могу друмов на лету схватывать. Даже если они еще напасть не успели. Смотри, как высоко можно летать, если не быть замороженным», – пропело воздушное создание и выпорхнуло из-за пазухи прямо к желтому свету фонаря.
Народ в ожидании замер.
Пока Скрум кружился словно орел вокруг электрической лампочки, Колька запрокинул первую пробу. В стакане, как и предполагалось, оказалась вода. Даже обидно стало такую мерзость в таком количестве потреблять на голодный желудок. Но перед лицом строгих товарищей пришлось вытерпеть муку.
– Вода. Дрянь, – сунул он пустую посуду в руку стоящему рядом самогонщику.
– Врет. Врет. Ох, итить твою, врет, – возмутился Степаныч, – Чистейший самогон. Как слеза! Сам пил.
Лицо его помрачнело и обрело жуткий темный оттенок, как у перезревшего прыща. Из грудины выскочил черный пучок гноя и потек прямо по пузу, медленно сворачиваясь в двух червяков. Извиваясь, они сползли с живота на ноги и стали вгрызаться в колени. Но его отчего-то слегка прибалдевший скрум почему-то совершенно не обратил на это внимание. Подобно обезьяне он повис на левом плече с окаменевшим выражением вислоухой морды.
