Разговор с моим новым другом Николя рассеивается в памяти, как только смотрю на результаты анализов. Так и оседаю на пол, прямо под свой рабочий стол. Это же надо быть такой дуррой! Ну, расстроили слова бывшего друга, дальше что? Возраст не равно ум, определённо.
Дверь открывается, и в кабинет входит Артём. Только его тут не хватало. Пришел позлорадствовать. Вот уж у кого отменная чуйка на «погорячее».
– И чего тут расселась? – произносит, возвышаясь надо мной. – Сомнения что ли были?
Силы как-то резко покидают бренное тело. Опускаю руки на согнутые колени. Дополняю композицию «Я устала», уткнувшись лбом в свои руки. Завтра утром это пройдёт, я себя знаю, сейчас же нужна минутка страдашек.
– Тём, уходи. Реально не до тебя, – голос звучит очень устало.
– А что ты, Алёнка, хотела? Нам уже четвёртый десяток. По клубам скакать и не уставать не выйдет. – Артём, к моему удивлению, опускается рядом на корточки. Даже в сложенном виде он выглядит большим. Предел совершенства для многих десятилетней давности, – Пошли, моя чахлая. Домой тебя отвезу. Там дождь начался, – Артём встаёт и рывком поднимает меня, крепко обхватив за предплечья.
Ни сил, ни желания сопротивляться у меня нет, поэтому поднимаюсь и позволяю снять с себя халат. Стою и смотрю, как Артём ловко расстегивает пуговицы и стягивает его. Накидывает мне на плечи мою толстовку, затем капюшон, как ребёнку.
– Ну чего ты молчишь? – спрашивает, постукивая большими пальцами по рулю. Нам повезло попасть в вечернюю пробку, – Плохим клоуном себя чувствую.
Из меня вырывается смешок. Шумов себя с клоуном сравнил?
– Если я продолжу путь самоуничижения, тебе полегчает, малыш?
– Мне полегчает, если ты перестанешь называть меня малышом? – Как ни крути, взбодрить меня ему удалось. Не знаю, что на меня так подействовало. Сама по себе ситуация? Скорее просто всё накопилось. При должном настрое мы и поржать с такого могли бы с подругами. Парнишка копил, а потратил впустую. А зная Артёма, дай бог, чтоб живой вообще остался. – Артём?
– Что?
– Он живой?
– А как бы тебе хотелось? Думаешь, утырки, трахающие накаченных химией девушек, жить должны?
– Я думаю, что это не нам с тобой решать? Может быть, он впервые.
– Боже мой, как же ты дожила до своих лет? Алён, сколько случаев с изнасилованием через тебя прошло? Ты еще чему-то удивляешься.
– Всякое в жизни бывает. Вдруг бы мне понравилось.
Артём бросает на меня хмурый взгляд. Зачем его злю, не знаю. Тут только язык себе откусить.
– Говорит человек, который групповуху извращением считает, – усмехается, немного помягче.
– Если ты решил попробовать, я не против. Ради такого можно возобновить на разок, – произношу с энтузиазмом, разворачиваясь корпусом в сторону собеседника.
Артём резко бьёт по тормозам. Прямо посреди городского шоссе. Моя голова дёргается вперёд. Перегнула палку, знаю. Я жду, так долго жду тот момент, когда мы в конец достанем друг друга. Чтоб уже не простить.
Смотрю на Артёма. Сидит, плотно сжав губы, челюсть напряжена. Глаза прикрыты. Голова слегка опущена. Сжимает и разжимает обвитые вокруг руля пальцы. Шею мою представляет?
– Алёнка, что ты несёшь… Сколько можно…
– Тебе сигналят.
– Объедут, – отвечает так зычно, что я прикрываю глаза. По коже несутся мурашки. – Мне похрен. Я не хочу слышать от своей любимой девушки, что она не против групповух. Ты моя. Только моя девочка. Неужели так трудно запомнить? Забыла, как меня плющит от мысли, что ты спала с другими, пока мы расставались? Включи уже свой светлый мозг. Временами умница, а временами дура дурой. Честное слово, прибить хочется, – заводит авто и срывается с места так резко, что меня вжимает в сиденье.
