Эти краткие биографические сведения, излагаемые миссис Хатчинсон удивительно четко и деловито, прекрасно передают пульс социальной жизни английского общества, ритм смены поколений, мозаику личных симпатий-антипатий, наложенную на имущественные отношения.
Всё рассказанное ею о браке родителей, их характерах, внутрисемейных отношениях и отношениях с окружающими подается в восторженных тонах и проникнуто явной идеализацией. Отец Л. Хатчинсон был лейтенантом (комендантом) лондонского Тауэра, и в его обязанности входил надзор за заключенными. Описывая служебную деятельность отца, она постоянно употребляет слова «доброта», «великодушие», «милосердие», «щедрость», «прилежание».
Такие достоинства, как доброжелательность, умение сострадать, проявлять заботу и милосердие, еще более подчеркнуты при описании личных качеств ее матери и ее отношений с окружающими. Л. Хатчинсон сообщает о том, как мать заботилась о заключенных, когда они болели, как помогала им в организации научных экспериментов (эпизод с химическими опытами, затеянными Уолтером Рэли[44]). Возможно, тем самым она старалась противопоставить гуманность сэра Аллана и его супруги поведению тех, кто уморил ее мужа в тюрьме в годы Реставрации.
Еще более восторженно писала она о доброте, разумной заботливости и снисходительности, которую проявлял сэр Аллан по отношению к жене и детям. Отвлеченные отзывы о доброте и заботливости выразительно дополнены несколькими очень краткими, будничными эпизодами. В одном из них упоминается, как родители прогуливаются по цветущему саду, а маленькая девочка следует за ними. В другом месте Люси вспоминает, как интересно было ей слушать взрослые разговоры, когда приезжали гости и организовывались дружеские застолья. Думается, что именно такие штрихи придают описаниям автора бо́льшую достоверность. Возможно, что супруги Эпсли были именно такими или почти такими. Необходимо учитывать, что всё написанное их дочерью предназначалось для поучения и воспитания ее собственных детей и, в перспективе, их потомков. Трудно на основании свидетельств лишь одного источника, каким в данном случае является сочинение их дочери, оценить объективность данных отзывов.
Не менее важно другое: эти словесные портреты показывают читателю, какие человеческие качества автор считала наиболее ценными и важными, какими добродетелями старалась она наделить своих героев. Словесные портреты родителей, созданные ею, полностью соответствуют тем идеальным образам «безгрешного человека», которые были популярны в поэзии времен ее детства: «Молитва – друг ему, / А доброта – доход, / А жизнь – кратчайший путь, / Что к Господу ведет», или «Кто добродетель возлюбил – / Пройдет разливы бурных вод, / Рассеет козни темных сил, – / Он не умрет».[45]
Весьма выразительно миссис Хатчинсон охарактеризовала ситуацию, в которой находилась страна в то время: «Земля пребывала тогда в мире (это было в последние годы правления короля Джеймса), если может быть названо миром тишь и гладь на море, в темных глубинах которого уже зреет ужасная буря».[46] Тут следует отметить два момента. Во-первых, автором совершенно не принимается во внимание ситуация на континенте, где полыхала Тридцатилетняя война, и во-вторых, период двадцатых годов оценивается ею с учетом событий революции, начавшейся двумя десятилетиями позднее.
Краткое описание детских лет дается во «Фрагменте» в виде нескольких идиллических зарисовок. В этом отношении миссис Хатчинсон выражала общую для своих современниц позицию, согласно которой детство и девичество – лучшие, самые безмятежные, самые легкие годы в жизни женщины. Внимание она сосредоточила на вопросах, связанных с воспитанием и образованием детей в семье. Чувствуется, что она полна благодарности родителям, в частности матери, за то, что она позаботилась о том, чтобы дочь одновременно осваивала родной английский и французский языки, и отцу, который разрешил ей учить вместе с братьями латинский. С нескрываемой гордостью сообщает она, что к четырем годам «превосходно читала по-английски», а, начав изучать латынь, опережала в своих успехах братьев, чем вызывала одобрение отца. Кроме освоения языков она получала уроки письма, музыки, танцев и рукоделья. Причем три последних предмета не вызывали у нее энтузиазма.
