Мне уже очевидно, что человек ищет меня. Вопрос в том, зачем?
– Кто это? – спрашиваю шёпотом.
Он отвечает не сразу.
– У меня так же точно два глаза, как и у тебя. И они не владеют идеальным ночным видением. Но хромой у нас в лагере только один.
Да, он прав: хромой имеется, и он один. Зачем я ему?
Как только странный преследователь удаляется восвояси, я сообщаю:
– Мне в туалет надо.
– Иди, – позволяют мне. – Недалеко только. Как закончишь, отведу в лагерь.
Потом добавляет:
– А кружка зачем?
Хоспади, думаю, хорошо, что темно и не видно, какая я красная.
– Ничего интересного для тебя.
Он смотрит на меня во все глаза, явно подозревает в чём-то нехорошем.
– Просто помыться надо!
– А, – говорит он. – Ну так ты ж всю воду расплескала. Давай, пошли уже, наберём заново.
– Не я расплескала!
Но он делает вид, что не слышит, шурует себе по направлению к лагерю. И всё, что мне остаётся – это бежать за ним вслед.
– Мне тёплая нужна…
Не знаю, почему мне так стыдно сознаваться в своих потребностях, потому что Альфа реагирует на них куда как более естественно:
– Согреем.
Уснуть невозможно. Адреналин всё ещё в крови, хотя вокруг и храпят люди. Все на месте, насколько я могу судить – и Хромой, и Альфа. Моя логика в полном раздрае, как и уверенность в собственной правоте. Чего хотел от меня Хромой? Если ничего плохого, то почему ни разу не окликнул? Он появился почти сразу за мной, значит, не мог не видеть. Почему и зачем Альфа «показал» мне «преследователя»? Он же мог просто показаться… ему достаточно было всего лишь появиться на сцене, чтобы Хромой отменил все свои планы, если они у него были. А если всё это постановка? Заранее продуманный и разыгранный спектакль? Зачем это Альфе? Восстановить моё доверие. Зачем это Хромому? Да он же безвольный раб – что прикажет хозяин, то и выполнит. Даже если задание потенциально может ему навредить.
Кому верить? Кого опасаться?
Что, если я до сих пор ошибалась? Только вот, в ком?
На следующий день отлива нет. Вернее, он есть, но совсем не такой, какой нам нужен. Вода отходит всего на несколько метров, а моллюски у самого края прибоя не живут: сколько бы мы ни рыли, даже там, где есть углубления, под ними ничего нет.
– На приливы и отливы влияют Луна и Сонсе, – задумчиво вспоминает Умник. – Поэтому их часьтота и сьтепень меняюся в зависимоси от дня месяца и времени суток.
Я понимаю две вещи:
Первая. Альфа соображает и ориентируются на ходу.
Вторая. Он не знал, когда будет отлив. Если бы знал, придумал бы, как запастись провизией.
Можно же, например, было организовать нечто вроде хранилища для моллюсков в песке и регулярно поливать их водой? Вечно они бы там не прожили, но до следующего обеда протянули бы наверняка. Для такого смекалистого парня, как Альфа, подобное решение – просто раз плюнуть. Так почему же он не додумался до него? Потому что не знал графика и протяжённости приливов и отливов в этой местности.
Парни придумали охотиться на рыбу при помощи заострённых копий. Сделать такое копьё сложно – нет достаточно острых инструментов. Всё, что мы можем себе позволить – это раковины от вчерашних моллюсков. На одно такое копьё у меня уходит несколько часов, но оно оказывается не самой сложной частью операции. Здесь обитает плоская рыба, которая зарывается в песок. Некоторые особи достигают такого внушительного размера, что теоретически попасть в неё заострённой частью копья должно быть не так и сложно. На деле же получается это даже не у всех парней. Вода настолько ледяная, что мне приходится каждые пять минут выбегать на сушу и согревать ступни, закапывая их в нагретый солнцем песок. Спустя два часа безрезультатной беготни туда-сюда, я понимаю, что мой единственный шанс поесть сегодня – это лес.
