Что это был не наш выбор. Если бы мы могли, то не оставляли бы нашу девочку ни на день, но…
Не хочется вспоминать то время, когда уже предвкушаю. Когда снова увижу свою девочку, но, как оказалось, все не могло быть так просто. Встретились и воссоединились.
Перед тем как выпустить нас из города, Айзек захотел поговорить. Он не последний человек в иерархии охотников и непосредственный начальник, но уважать его после такой подлости мы уже не могли. Скрипя зубами согласились встретиться, хотя время стало для нас драгоценным и хотелось побыстрее уйти. Мы с Тимом заходим в кабинет Айзека, а он сидит за широким столом.
Приветствуем друг друга кивками головы, на рукопожатие никто не пойдет. Он уверен, что мы подвергли опасности, как оказалось, его дочь. А мы виним его в том, что он не позволял нам видеться с любимой.
– Парни, уже прошло три года, и сегодня запрет спадет, но… – он замолчал и слишком пристально посмотрел на нас по очереди, будто взвешивая каждое слово.
Сжимаю пальцами подлокотники кресла и хочется материться. Он тянет время.
– Говори, – говорю агрессивно, не выдерживая звенящей тишины.
Тим со мной солидарен. Его жизнь не баловала, а очередная утрата задела, пожалуй, даже больше моего. В нем проснулось что-то темное, хоть он и пытается сдерживаться, но я вижу, какой он, когда выходит на охоту. Его и раньше боялись. И теперь на это есть все основания.
– Сабина вас не помнит, – игнорируя мою агрессию, спокойно произносит Айзек.
– Что ты сказал? – рывком поднимаюсь на ноги и упираюсь кулаками в его стол. – Повтори! – вот теперь рычу.
– Я поставил блок на ее памяти. Она не помнит вашего совместного лета, и тебя, Макс, она не помнит. Я хотел снять блок, когда… – запинается. – Неважно, но у меня не получилось. Вы для нее незнакомцы.
Пораженный таким известием, падаю обратно в кресло. Я жил только мыслью о ней. О нашей встрече. Понимал, что многое придется объяснить, что она наверняка обижается, ведь упущено три года. Именно на этот срок поставил запрет Айзек, аргументируя тем, что Сабине нужно окончить академию. А вот теперь оказывается, что моя девочка меня не помнит.
А может, наше место уже занял кто-то другой?
Упираюсь в подлокотники кресла, чтобы резко встать, но Тим кладет руку на мое плечо. Перевожу взгляд на друга и понимаю, что сейчас лучше не спорить, а дать ему высказаться.
– Мы уходим прямо сейчас. Айзек, ты говоришь нам, где Сабина, иначе эти улицы захлебнутся в крови. Я терпел и выполнял долг охотника, но могу стать на сторону темных, и вы меня тогда уже не остановите. У меня было много времени, чтобы подумать о нашем будущем. Твоя дочь станет моей женой. Если она нас не помнит, то мы познакомимся вновь. А если ты решишь препятствовать, я забуду, что мы на одной стороне. Ты станешь моим личным врагом, – все это Тим произносит, не повысив голоса.
Но не заметить прямой угрозы и почти клятвы невозможно. Это не пустые слова. Если бы он вспылил, то можно было бы подумать, что Тим говорит на эмоциях. А так всем понятно, что это взвешенное решение. Выбор за Айзеком. И он понимает, что договориться не получится. Либо он дает нам всю нужную информацию, либо…
Лучше даже не прогнозировать, что тогда случится. Ведь я поддержу Тимура.
– Я скажу вам, где найти дочь. Она не знает, что я ее отец. Эти воспоминания заблокированы со всеми остальными. Прошу вас только об одном: проявите терпение. Не пугайте мою малышку.
