– А как я могла попасть в будущее? Ведь Надя, она…
– Опять ты о том же, вот чудачка! Какая разница, налево пойти или направо.
– Допустим… – голова, казалось, разбухла от обилия мыслей, – но как я могу быть одновременно двумя людьми?
– А вот так не бывает, – пожал плечами отец.
– Но… как же… – уже догадываясь об ответе, я похолодела, – Костя живёт в 2013-ом, а Надя родилась в… – я судорожно подсчитывала, – 2014-ом…
– Значит, в этот период и произошло перерождение, – спокойно кивнул папа и глотнул остывший чай из стоявшей на столе чашки.
Хорошо хоть он не употребил слово «смерть». Во всяком случае, его версия звучала не так жутко.
Находясь в теле Амрит, было не столь страшно ощущать эту новость, но всё-таки в висках стучало: «Мне что – осталось жить меньше года?..». Нет, я всё понимаю, точнее чувствую. Конечно, душа останется жить, будет Надя, и даже больше того: останутся все те же Амрит, Маркус и Костя, и я буду так же путешествовать в их тела. Но память материалиста Кости не давала покоя мучительно стучащим в голове словом «смерть». Да и, если отогнать эти страхи, просто жаль родителей – тех, Костиных, жаль его непрожитых лет, а ведь мне-Косте всего тридцать. Именно сейчас встал на ноги, заработал на роскошную квартиру, бизнес едва закрутился, жизнь только началась… И променять её на то, чтобы снова стать ребёнком, да ещё родиться у этих предателей, Вики и Макса?! К горлу подступила тошнота.
Я тряхнула головой, отгоняя мрачные мысли. Как хорошо, что у меня есть папа Риши, который вовремя мне всё это объяснил. И как удачно, что Надя родилась так близко по времени к моменту смерти Кости и в том же месте. Думаю, мне не составит труда выяснить, как именно он погиб, и подстелить соломку. Здоровье у него как у космонавта, наверняка там произошёл несчастный случай.
– Спасибо, папа, – я встала, мысленно настраиваясь на Надю, – мне очень важно всё, что ты сейчас сказал.
Он изучающе посмотрел на меня и что-то явно собирался добавить, но я уже была в процессе перехода, и в следующее мгновение передо мной возникли напряжённые лица Макса и Вики.
– Похоже, легко отделалась, – констатировала неприятная врачиха, бегло осмотрев меня.
– Я чувствую себя хорошо, – быстро добавила я, мечтая выбраться отсюда. – Мы можем поехать домой?
– Можно её забрать? – повернулся к врачихе Макс.
– На рентгенографию черепа в пятый кабинет, и если всё в порядке, то не задерживаю, – буркнула она, выдавая моим новым родителям направление.
Нас отпустили довольно быстро. Похоже, я действительно отделалась лишь небольшой шишкой.
– Пристегнись, – сказал мне Макс, когда мы сели в машину.
– Ты же знаешь: у меня с детства аллергия на ремень, – забывшись, привычно пошутила я и тут же прикусила язык, увидев в зеркале вздрогнувшие лица родителей.
– С какой это стати? – медленно спросил Макс.
– Слушай, я на заднем сиденье, какая разница!
Так называемый отец, а в прошлом друг-предатель, повернулся ко мне:
– Надя! Пристегнись немедленно!
Вика взяла его за локоть, словно успокаивая, и тоже обернулась:
– Надюш, пожалуйста, сделай, как папа сказал.
Закатив глаза, я пристегнулась. Не то чтобы мне очень было важно её «пожалуйста» или очень страшны его приказы. Просто надо было уже куда-то двигаться.
За семь лет город неуловимо изменился: расширили почти все более-менее центральные дороги, вырубив деревья и сэкономив на пешеходных дорожках, поставили пару новых памятников, а, самое ужасное, что повсюду гремела аудио-реклама, переглушая одна другую.
