Она встала, намереваясь идти в палату к дочери. Филипп понял, что от женщины он ничего не добьётся. Видно было, что она напугана, но старалась свой испуг тщательно скрыть. Это ей давалось нелегко.
– Госпожа Фетч, рано или поздно, мы всё равно узнаем правду. Лучше вам мне обо всём рассказать.
– Мне нечего вам рассказывать, – ответила женщина и решительно пошла к палате.
Дверь в палату за женщиной захлопнулась, а Филип остался сидеть задумчиво на стуле, в уверенности, что женщина должна обязательно выйти и поспешить к своему мужу. В коридоре появился молодой мужчина. В руках он держал букет осенних цветов и медленно шёл, разглядывая номера палат. Филипп узнал его. Он заезжал к нему на ферму, чтобы запротоколировать факт спасения тонувшей девушки.
– Господин Гернер, – позвал его Филипп, – вы к Илоне Фетч? Она в четвёртой палате. Подождите немного, там сейчас её мать.
Бруно подошёл к полицейскому и присел напротив него.
– Как дела на ферме?
– Я продаю её. До декабря надо скот продать или сдать на мясокомбинат.
– А что, новые хозяева не собираются дальше фермой заниматься?
– Нет. Они планируют в этом месте что-то строить. Снесут дом и все строения.
– А вы что будете делать?
– Покупаю квартиру в городе. Меня берут на работу в ветеринарную службу района. С первого января следующего года начну у них работать. У меня же ветеринарное образование.
Из палаты вышла женщина и спешно пошла к выходу из отделения.
– Мать Илоны ушла, можете идти к ней.
Филип встал и тоже пошёл к выходу клиники.
Наступило время обеда. Можно было где-нибудь в городе перекусить, но почему-то с того времени, как Филипп оставил Свету в квартире родителей, его не отпускала мысль о ней. Снова и снова она возникала перед его глазами и от этого становилось приятно. Девушка ему нравилась. И думая о ней, он решил поехать на обед к родителям.
Мать встретила его у дверей. Она радостно сказала:
– Ты как раз к обеду.
– Как там девушка? – кивнув в сторону комнаты, спросил Филипп.
– Не выходит. Я заглядывала, она лежит на кровати и дремлет. Наверное, последствия травмы. Зайди, поговори с ней, ей нужно сейчас чьё-то участие. А я пока приготовлю на стол.
Филипп постучался в дверь и когда услышал «Да», вошёл в комнату. Девушка сидела на койке и ожидающе смотрела на стоявшего в дверях Филиппа.
– Здравствуйте, – сказала она, когда Филипп вошёл в комнату.
– Света, мы уже здоровались с вами. Я же вас привёз сюда утром.
– Да? А я забыла. Вы работаете в полиции?
– Я инспектор полиции. Света, давайте перейдём на «ты».
– Давайте.
Они всё время разговаривали на немецком языке. Но Филипп предложил:
– Если хочешь, можно говорить по-русски. Я понимаю и могу говорить на этом языке. Мои родители из того же города, откуда ты приехала в Германию.
– Да? А какой это город?
Чувствовалось, что она пыталась что-то вспомнить и ничего у неё не получалось. Филипп назвал ей город и добавил:
– Мы выехали в Германию, когда мне было десять лет.
– Да, – опять односложно проговорила Света.
Постучалась мать, и, открыв дверь, позвала к столу. Когда вышли из комнаты, столкнулись с только что пришедшим отцом. Он обнял Филиппа и, протянув Свете руку для знакомства, представился:
– Александр Филиппович, я папа Филиппа. Можешь меня дядей Сашей называть.
Отец скинул куртку, и они все вместе устроились за столом в кухне. От гуляша и толчёной картошки шёл вызывающий аппетит вкусный запах. Сначала ели все молча, но насытившись, стали перебрасываться короткими репликами. Отец рассказал, что делал сегодня на даче, мать поведала о телефонных звонках дочери и знакомых. Филипп задал только пару несущественных вопросов. Света же настороженно слушала, не вмешиваясь в разговоры. Она, похоже, стеснялась и не знала, как себя вести. Отец, пытаясь привлечь её к разговору начал задавать вопросы, но Света терялась, не находя ответов.
