Вспышки памяти - страница 2

В каждом доме я встретил почтение к старшим, нигде не видел, чтобы юное поколение «зависало» над гаджетами, было их рабом. При этом во всех домах, где мы были, огромные плазменные телевизоры, компьютеры и прочее. То есть и в этом они более свободны, чем мы. Книга здесь все еще в великом почете! Все еще, как в моем детстве, семьи ходят друг к другу в гости, ведут неторопливые беседы, поют национальные песни, танцуют (пришлось и мне тряхнуть стариной!).

Когда ты внутри этой страны, с этими людьми, начинаешь задумываться: так ли уж мы, европейцы, ушли от них далеко вперед, что означает и чего стоит наша «цивилизованность»? Да мы беднее любого ремесленника в средневековом нишапурском базаре! Мы без своих гаджетов – ничто, он – самодостаточен, в нем Человечности (а это главное достижение Человечества) и Человеческой образованности и опытности больше, чем в любом крутом «-мэне» или «-леди». Мне захотелось подняться до них, почувствовать себя дома, поэтому не стал даже вынимать фотокамеру из сумки. И получилось: я вернулся к истокам, я был в родной среде, которую создали мои предки, я видел их лица, слышал их дыхание, слышал их голоса. Я был снова маленький босоногий мальчишка, который небезразличен любому встречному взрослому. И я вспомнил урок, который мне преподнесли именно в босоногую юность.

Как-то мама напекла в тандыре хлеб и послала нас к дедушке и бабушке с горячими лепешками. Каждому вручила по кульча (маленькие сладкие лепешки), чтобы полакомились мы сами. По дороге я наелся и остаток кульчи бросил в пыльную землю. У калитки стоял какой-то дед, которого я не знал. Он схватил меня за ухо и заставил поднять с земли этот кусок хлеба. Какие при этом слова он говорил, забылось, прошло более пятидесяти лет, но я помню жар стыда, который через горящее ухо наполнил все мое существо. С тех пор доедаю свой кусок хлеба до последней крошки.

В наших традициях трепетное отношение к хлебу неотделимо от уважения к старшим. Тут я не могу не сделать ближний отступ к дням сегодняшним – в городе Сочи.

После продолжительной болезни и вынужденного домоседства я решился поехать на встречу с коллегами в центре города. С предательской дрожью в ногах, но довольно ходко спустился со своей горы до конечной остановки на «пятачке» и плюхнулся в сиденье пустого еще автобуса. Первый барьер взят!

Обратно решил делать крюк на другом автобусе, чтобы от последней остановки до моего дома спускаться, а не брать высоту и насиловать постковидные легкие.

У вокзала кое-как втиснулся в автобус, и тут силы меня покинули. Но места все заняты. А крики подбадривают: «Проходите дальше, всем ехать надо!»

Вишу на поручнях, понятно, слегка мотает, хотя дорога ровная. Инстинктивно отодвигаюсь от девочки-подростка, которую тоже мотает, как в легкий шторм. Оказываюсь за спиной стройной молодки лет тридцати пяти, а с ней, видать, сынок, лет тринадцати, объемом почти с меня. Иногда выдающимся пузом касаюсь молодки.

– Нельзя ли чуть отодвинуться? – кривит она губы.

– Куда в такой тесноте?

– Хотя бы туда!

Я с трудом пробираюсь глубже. Слева сидит юная особа в наушниках, справа – чуть постарше, не в наушниках, но в светозащитных (именно так!) очках. На меня – ноль внимания. Возможно, через ее очки в пол-лица я со своими седыми кудрями и бородой похож на молодого блондина-рыцаря. А на заднем сиденье двое пацанят на смартах режутся в какую-то игру и в азарте матерятся на весь автобус.