Целую неделю я медитировала, глядя на эту бумагу часами. Я не знала, что делать дальше.
Муж Леонид за ужином спросил: «Что-то с тобой неладное происходит. Ты слушаешь, что я тебе рассказываю? Витаешь где-то… Что я только что сказал?»
– А…что? Ой, извини, Лёня! Вспомнился один служебный случай, да, впрочем, я уже забыла! Так, а что ты там сказал? – словно очнувшись, бормотала я.
Леонид обиженно умолкал. Чувство вины перед мужем накатывало на меня, как грозовая туча.
«Надо выбросить эту бумажку с номером Евгения и дело с концом! Мудрые греки говорили: есть нарыв, надо резать!» – думала я.
Но бумажка так и лежала в моей сумочке и не давала покоя.
Вспомнив все сюжеты романов писательницы Дарьи Донцовой , досадуя, что бог не одарил меня смекалкой и находчивостью, как ее героинь, я наконец пришла к мысли, что позвоню этому другу Виктора и сочиню историю о том, что нашла в купе вагона связку ключей, по видимому принадлежащих Виктору.
К моему удивлению, Евгений не особенно удивился моему звонку.
Он выслушал меня, дал мне номер домашнего телефона Виктора и отключился.
Даже не задал вопроса, откуда у меня взялся номер его телефона.
Может, решил, что мне дал его Виктор? В любом случае, первый этап операции по поиску Виктора удался.
Теперь у меня был заветный номер.
Я смотрела на него часами. В обеденный перерыв доставала из сумки и клала перед телефоном. Потом перестала доставать, потому что запомнила.
Потом испугалась, что могу понадеяться на память и перепутать цифры или забыть. Я несколько раз бралась за трубку телефонного аппарата, но так и не смогла поднять ее.
Переписала номер телефона Виктора в три разных места, чтобы случайно не потерять.
Каждый мой день начинался с вопроса, что сказать Виктору? Я догадывалась, что Евгений, скорее всего, предупредит Виктора о моем звонке и спросит про ключи, поэтому версию о потерянных ключах изменить не удастся.
Неуверенность в том, что Виктор вспомнит меня, лишала меня сил.
Ведь с момента нашей встречи прошло почти четыре месяца. Ему могли встретиться десятки разных попутчиц, разве он всех запомнит?
Я ежечасно инсценировала варианты нашего с ним разговора и каждый раз роль моя выходила нелепой и смешной.
В конце концов, я решила, что, не желая со мной разговаривать, Виктор бросит трубку и отметёт всякую надежду на дальнейшее с ним общение.
Это будет горькое, но полезное лекарство от моего странного недуга.
Между тем, мое состояние здоровья действительно ухудшилось. Я потеряла в весе почти пять килограммов, постоянно кружилась голова.
Неимоверная слабость приводила к тому, что, придя домой, я сразу же ложилась на диван и лежала, закрыв глаза. Кот Барсик взгромождался мне на голову и успокаивающе мурлыкал.
Усилия моей подруги Кати куда-нибудь вытащить меня прогуляться или пойти в пятницу в кафе, чтобы развеять грустные мысли, не приводили ни к какому результату.
Катя боролась за меня самоотверженно.
Она была верной подругой из числа тех, которых мы приобретаем в ранней молодости. Которых выбираем по наитию чистой молодой души, не обремененной практическими соображениями.
Мы дружили с Большаковой Катей с того момента, когда поступили в Иркутское фармацевтическое училище.
Оба закончили его с отличием и продолжили свое образование уже на разных факультетах. Я поступила на фармацевтический, а Катюша, следуя по стопам своих родителей – врачей, поступила на лечебный факультет.
