— Ничего такого не сказал, – ответила я.
— Кита…
— Это магия?
— Что? – он не понял меня.
— Между нами? Это тоже магия, да? – пояснила я, накидывая сверху верхнюю часть лёгкой брони, не зафиксировав её, подобрала оружие.
— Ты так думаешь? – и мне показалось, что Тэль был расстроен слышать это. Но может просто показалось.
— Ну, что тут скажешь – хорошо, что хоть где-то идеальная для того, чтобы меня все хотели, – выдала я и вышла, хлопнув дверью.
И что за выпад такой?
Я шла, приводя в порядок шнуры, что фиксировали броню.
Я могла бы поклясться, что когда выходила, Тэль сказал что-то вроде “я хочу любую”, но я гнала от себя эту мысль, потому что понятия не имела, что это значило, точнее, что это значило для меня.
Если понимать то, что говорил Максим про равновесие между Китой и Викой, совсем буквально, но определённо Кита была лишена каких-либо эмоциональных переживаний, она была холодна и расчётлива, точнее я всегда так ощущала – тяга была лишь магическим воздействием, не более того.
Не удивительно, что я понимала происходящее между равой и грантом, как всего лишь колдовство, просто так случилось.
Принц был виноват – по сути он меня отдал гранту, а значит теперь я не могла противостоять ему, меня одолевала эта невыносимая физическая тяга, тело ныло, голова шла кругом – одного слова шёпотом было достаточно, чтобы внутри разливалось тепло, а уж чего говорить о прикосновения, поцелуях или самом слиянии?
Я запуталась, совершенно потерялась, и со мной, рациональной и чётко отдающей себе отчёт в происходящем, происходили странные метаморфозы – если есть возможность поддерживать равновесие, то есть не передёргивая в какую-то одну сторону, то может это состояние не статичное? Можно ли измениться в тридцать? Но ведь – Вика и Кита, с какой стороны не посмотри, один человек.
Две стороны одного человека…
Я вернулась в зал, привычно подошла к сфере. Прислужик ничего мне не сказал, принял моё пробуждение, как должное? Очень хотелось в это верить.
Я зашла и…
— У Аллочки уже очень приличный срок, знаешь ли, – вещала мама в трубку, а я была счастлива, что она не видела как я вновь зависла, потому что она всегда очень болезненно реагировала.
— Мам, – я вздохнула, потому что она снова полезла в эту тяжёлую тему ожидания внуков.
— Что “мам”? – возмутилась она. — Что? Я хочу внуков, Вика! Дети это же такое счастье! И Владик хочет, а ты… Вика, в самом деле, пора уже как-то озаботиться этим. Вот обернутся не успеешь, как будешь сидеть одна, сорокалетняя, и вокруг никого!
— Мама, перестань!
— Нет, Вика, что “перестань”? Владик тебя бросит, Вика. Он очень сильно любит тебя, но ему нужны дети!
— С чего ты взяла? – это задевало меня, очень сильно задевало.
— Он спрашивал у меня, вот с чего взяла, – проговорила мама и я прям видела, как у неё на лице расцвело это такое обычное выражение превосходства “я же говорила” и тысячи его вариантов. — И даже спрашивал не болела ли ты чем-то в детстве.
— Чем? – и мне снова захотелось вспомнить боженьку.
— Свинкой, например, – возвестила моя любимая родительница.
— Это же влияет на мальчиков, – парировала я.
— Вика! – прикрикнула мама, при чём было слышно, что она на грани истерии. Хорошо ещё, что у меня всё ещё было плохо с голосом после болезни, потому что я просто вздохнула и приготовилась к тому, что мама бросит трубку.
Собственно это и последовало после того, как она с придыханием сообщила:
