И, спрятав протянутую визитку во внутренний карман пиджака, почтительно прижал к груди шляпу и откланялся. Обе женщины смотрели ему вслед. Неожиданно он щелкнул пальцами и обернулся:
– Зря вы бросили театр, синьора Сантини!
Вспомнил все-таки. Аж в груди потеплело.
– Как же, бросила она театр, жди, – пробурчала под нос Аличе, разливая по бокалам вино. – Свой открыла! Давай, Дом, за театр!
Подруги выпили. В голове Доминик еще звучал веселый голос. Вот есть люди, после встречи с которыми хочется смеяться и петь. От других, наоборот, становится кисло в животе. А от принца послевкусие было волшебным, будто с тобой только что говорил герой книги.
– Он что, правда скульптор? – спросила она подругу, раздумывая, не привлечь ли его к мастер-классу для «ндрангетиста».
Бывшая инспектор с сомнением пожала плечами:
– Вряд ли. Наверное, в переносном смысле сказал. Черт его знает, кто он на самом деле. Гроссмейстер – так его называют в определенных кругах.
Сведений о Гроссмейстере у уголовного розыска было немного. От унаследованных от сиятельных родителей титула и небольшого состояния остался только титул. Ходили слухи, что все средства он потратил на благотворительность. По крайней мере, на тот момент, когда Аличе работала в органах, никакой недвижимости и даже автотранспортного средства на принца Рокка записано не было. Зато он был вхож в дома самых влиятельных людей страны.
– Возможно, из-за титула? – предположила Доминик. – Многие привечают голубокровных нахлебников. Украшение стола и дома, так сказать.
– Нет. Нахлебники – лебезят, пресмыкаются. В случае принца лебезят перед ним. Поговаривают, что вроде он решает неразрешимые проблемы или оказывает эксклюзивные услуги, но какого рода – сказать трудно.
Близкое знакомство инспектора Вазари с носителем голубой крови произошло, когда расследовалось дело одного из финансовых столпов страны. Столп был не против поделиться сведениями, которых от него добивалось правосудие, однако опасался не дожить до суда.
Правоохранительные органы его опасения разделяли и предлагали конспиративную квартиру с дюжиной карабинеров в придачу. Но столпа ни квартира, ни карабинеры не устраивали. Единственным условием, при котором он соглашался открыть рот, было присутствие принца Рокка. И принц согласился, по его собственным словам, только лишь ради синьоры Вазари. И весь процесс сидел в зале суда на почетном месте, играя в шахматы сам с собой.
– А после вынесения вердикта он подошел ко мне, поблагодарил за отличную работу и пригласил на кофе, – закончила Аличе с болью. – А я, как ты понимаешь, не пошла.
– Может, еще не поздно? Он сказал, у тебя есть калитка в его жизнь! – пуча глаза, проворковала Доминик.
Подруга усмехнулась:
– Ага, а толку? Мягко стелет, да только где спать? Фасад красивый, но для лав-стори7 фасада маловато. Гораздо важнее, что внутри!
Доминик аж на стуле подпрыгнула. Вот же оно! Вот чего Джулиану не хватает! Внутренностей! Роль он читает не хуже принца, декорации на сцене правильные, а за сценой-то что? Аличе абсолютно права: нужно продемонстрировать серьезность намерений – то есть показать, где спать! Эх, жаль, подружка эту золотую мысль раньше не озвучила. Хотя как бы она могла, не зная темы? К заданию сенатора Доминик детективов не привлекала – сенатор лично предоставил всю информацию. Да и зачем в таком деле лишние люди?
Но сама-то, сама-то какова! До такой простой вещи не додумалась! Практика потому что отсутствует, сказала б на это Мария, разучилась совсем мущщин искать!
