Тишина накатила звенящей волной нереальности, отрезвляя людей. Мёртвые испанцы лежали повсюду. Словно очнувшись от наваждения, англичане бродили по захваченному кораблю, ещё не имея сил разговаривать, сжимая в закоченевших руках оружие и не до конца веря в победу.
Захваченный галеон оказался прекрасным кораблём, недавно спущенным на воду, снаряжённый для длительного плавания. Судно имело водоизмещение примерно 1000 тонн и располагало сорока орудиями на двух нижних палубах и двенадцатью пушками меньших калибров на главной палубе.
Отделка капитанской каюты поражала роскошью, впрочем, для всех моряков знакомство с новым кораблём было приятным сюрпризом. Дон Педро первым вынырнул из трюма с бутылками испанского вина, радостно возвещая о находке. Мэту пока было не до пирушки. Он принимал хозяйство, сноровисто заглядывая во все закоулки, то и дело покрикивая на матросов. Диксон уже сновал по орудийным палубам, осматривая пушки, и созывая артиллеристов. Нэрт молча стоял на полуюте возле резного планшира и, щурясь, наблюдал, как старый английский корабль, раскачиваясь на волнах, неуправляемый и покинутый, волочится по ветру в свой последний путь.
Прекрасно сложенный трёхмачтовый галеон с двумя прямыми парусами на фок и грот-мачте, с латинским парусом на бизани и блиндом на бушприте, раздвигал океанскую волну форштевнем, наваливаясь бортом на пенный бурун. Команда продолжала наводить лоск на судне.
В шикарно украшенной морёным дубом капитанской каюте за массивным столом сидели трое моряков. Они с удовольствием потягивали испанское вино, пыхтя трубками. В приоткрытых окнах кормового балкона океанской свежестью озорничал ветер Атлантики. Рядом, на обшитом атласом и бархатом позолоченном диване, откинувшись на спинку, сидел капитан. Прикрыв глаза, он дремал под балагурство офицеров. В застолье принимали участие старые товарищи ещё по королевскому флоту.
Джолли Дик, возглавивший абордажную команду. Диксон, который получил возможность командования всей артиллерией галеона, постоянно хмурился, мысленно пробегая по новому хозяйству.
Штурман, откликающийся на необычное для английского моряка имя Дона Педро, был вынужден уйти из флота, так как его бывший капитан свалил на него всю ответственность за свою глупую затею с ночным походом к испанским берегам, где королевский фрегат разодрал своё днище на прибрежных скалах. Штурмана сначала хотели судить, но в адмиралтействе поняли, что в таком случае под суд пойдёт и капитан, а он оказалось, имеет непосредственное отношение к родству с фамилиями знатных лордов. Поэтому Дон Педро оказался на пирсе с такой репутацией, что только сумасшедший бы вознамерился взять его на борт в качестве штурмана.
Доном Педро его прозвали за то, что он мог без запинки болтать на испанском и португальском языках и имел необычайный успех у женщин. Выдавая себя за некоего благородного кабальеро Дона Педро, он мог затащить в койку любую знатную матрону, благородно отужинав за её счёт, – и оставляя о себе неизгладимые воспоминания как о страстном сеньоре.
Как штурману, ему не было равных. Ещё мальчишкой он тайком пробрался на торговый корабль, грезя дальними странами, но был обнаружен матросами и доставлен под суровые очи капитана. Так и закончились грёзы, началась нелёгкая жизнь юнги. Жизнь носила этого баловня судьбы по всем европейским портам, и в Лиссабоне, после одной пьяной драки, он не попал на свой корабль, потому как валялся избитый в грязном переулке. Там его подобрала какая-то сердобольная женщина и, Дон Педро некоторое время был вынужден пожить в Португалии. Но столь горячей натуре не сиделось в одном месте, его носило от Кордовы до Каталонии, где наконец—то в порту Барселоны, Дон Педро примкнул к обществу контрабандистов.
