– Какие голоса?
– Ну, один ваш, а другие мужские.
– Послушайте, вы в своем уме? – В моем голосе зазвучали истерические нотки. – Откуда здесь мужские голоса?
– Я тоже удивилась, но отчетливо их слышала.
– Думаю, у вас галлюцинации. Из моей комнаты действительно мог слышаться голос, но только мой. Я разговаривала по телефону.
– Странно. У меня очень хороший слух.
– Вы что, подслушивали?
– Я же вам говорю, мимо проходила. Переживаю за вас, ведь вы всё-таки сознание потеряли.
– Да не надо за меня переживать. Я уже большая девочка. Так что у вас действительно галлюцинации. Никаких мужских голосов вы слышать не могли.
– Голоса были, – стояла на своем домоправительница и подозрительно оглядывалась по сторонам, словно надеялась увидеть в комнате еще кого-то, кроме меня.
– И вообще, это не ваше дело…
Я не успела закончить фразу, как со старинного комода поднялась в воздух бронзовая статуэтка и несколько раз сильно ударила женщину по голове. Бедняжка вскрикнула и рухнула на пол. Окровавленная статуэтка тут же встала на место. Я застыла, онемев от ужаса. В комнате воцарилась гробовая тишина, только тикали часы. Я сползла на пол и приблизилась к домоправительнице.
– Скажите, вы живы? Откройте глаза… Это не я… Господи, господи, это не я! Я вас не трогала… Да очнитесь же!
Я попыталась нащупать у женщины пульс, приподняла ей веки и с леденящим ужасом поняла, что домоправительница мертва.
– Боже мой, за что?! – взвыла я и повернулась к зеркалу. – Сволочи! Я знаю, это сделали вы! Нагадили и спрятались.
Я замолчала и подумала, что разговариваю сама с собой в помещении, где никого нет. Только сейчас до меня стало доходить: в убийстве домоправительницы обвинят меня. Если сошлюсь на то, что статуэтка убила женщину или, того хуже, на своих покойных мужей, мне не просто вкатают срок, а сделают пожизненной пациенткой психиатрической лечебницы, социально опасной для общества.
Теперь я осознала слова бабки Антонины, что призраки отправляют людей в психушку, они не безобидны, как на первый взгляд кажется. Еще как обидны…
Понимая, что в комнату в любой момент может кто-нибудь зайти, чтобы меня проведать, я решила, что ни в коем случае нельзя говорить о том, что убийство домоправительницы произошло именно в моей комнате. Я ничего не видела, ничего не слышала, моя хата с краю, ничего не знаю. Понятия не имею, кто это сделал, я не при делах.
Одним словом, нельзя рассказывать о том, что здесь произошло на самом деле. Это как раз тот случай, когда правда никому не нужна, потому что в нее никто не поверит, и она сыграет против меня. Недолго думая, я стала заталкивать тело домоправительницы под кровать, приняв решение перетащить ее куда-нибудь в другую комнату позже, скорее всего, в ночное время, когда все уснут либо будут заняты оргиями на цокольном этаже. Желательно в ту, которая и принадлежит ей, если такая имеется. Нужно об этом разузнать подробнее.
Затолкав тело домоправительницы под кровать, я взяла окровавленную статуэтку, отправилась в ванную, поразившись, какая она тяжелая, и принялась смывать с нее кровь под струей воды из-под крана. Вымытую фигурку я аккуратно поставила на место.
Неожиданно в дверь комнаты постучали. Я вздрогнула и поспешно легла на кровать.
– Кто там?
– Это Леонид. Можно?
Я выдержала паузу и, убедившись, что на полу не осталось следов крови, слабо произнесла:
– Заходите!
