Закрываю дверь, видя, как она замирает на середине комнаты.
— Раздевайся, Василиса.
Нравится говорить ее имя. Именно полное, не это нелепое — Вася, как у мужика. Она из сказки.
Ее потряхивает, но она послушно выполняет приказ, стягивая с себя одежду. На этот раз не надо объяснять, чтобы и белье стянула. Девочка понятливая, сама все делает.
Подхожу вплотную со спины. Впиваюсь жадно глазами в это совершенное тело. В памяти все блеклое по сравнению с реальностью. Ее запах, мягкость, чистота сводят с ума. Откидываю длинный каскад волос на одно плечо, провожу по позвоночнику кончиками пальцев. Она ведет плечами. Зябко и страшно кукле. Ничего, согрею.
Опускаю руки на ягодицы и еле сдерживаю стон. Пиздец. Шелковая кожа под пальцами заставляет блаженно зажмуриться. Положил бы ее животом вниз, поставил бы раком, сначала бы целовал, а потом… Сцена у стола из вчера навязчивым клипом в голове… Ох, Василиса, лучше тебе пока не знать, что с такими сладкими попками делают такие испорченные мужики, как я…
— Красивая, — не выдерживаю, шепчу хрипло вслух, — не была бы такая красивая, х.. бы ввязался в это дерьмо.
Она еще не понимает степени палева вокруг. Не понимает, куда попала, что разворошила. И не нужно ей понимать. В её глазах я пока плохой похотливый мужик, который забрал ее невинность. Она пока не знает, что я единственный её защитник. Или понимает. Потому и выполняет все беспрекословно, хоть в глазах и ужас.
Разворачиваю к себе порывисто и еще больше зверею. Глаза сразу впиваются в покачивающуюся грудь. Натуральную, высокую. С ярко-розовыми сосками, которые к центру почти красные, как ее губы. Такая красотка должна всё время голой передо мной ходить. Просто преступление прятать это произведение искусства. Моё. Для меня.
Хочу ее сиськи. Хочу их трахнуть. Зажать их, мять, обладать. Трогаю их жадно, накрывая своими смуглыми руками на фоне белого бархата ее кожи, цепляю пальцами соски, поднимаю глаза на ее лицо и…
Бл... Опять вся в слезах. Что за бред, она теперь все время лужи будет наливать, стоит мне только к нейприкоснуться?
Она молчит, прикусив губу. Дрожит вся.
Вместе с возбуждением по телу прокатываетсяраздражение. Я насильник в ее глазах. Бесит.
— О чем рыдаешь, кукла? Что сделано, то сделано. И наркоту уже не выкинуть за забор, и целка твоя к тебе обратно не вернется, — рычу, обхватывая ее за лицо и притягивая к себе, — думать надо было раньше головой, а не тем, что между ног. Сама приоритеты своей жизни расставила…
Замираю, касаясь ее лба губами. Капец она горячая.
— Ты горишь, — шепчу все еще хрипло, но намного мягче.
Не шевелится, как каменная. Только дрожать продолжает. Наверное, это от озноба. А может и от страха. Хер поймет этих баб, что с ними происходит.
— Хватит уже ссаться меня, Василиса. Давай, иди в постель ложись. Сейчас разберемся, что с тобой.
Подталкиваю ее к кровати, откидываю одеяло и укладываю, накрывая им сверху. Вижу, как продолжает дрожать дико, просто бьется.
— Не трону тебя сегодня, успокойся уже! — раздраженно гаркаю, понимая, что да. Не трону.
Быстро набираю Сабину.
— Привет, на квартиру старую приезжай. Прям сейчас. Срочно нужно. И аптечку с собой прихвати. Или что там у тебя есть. Нет, медсестры не надо точно. Лишние глаза ни к чему.
9. Глава 8
То ли это агония жара, то ли стресс от переживаемого, но последние часы я в бреду. Помню все обрывками, кривыми и рваными, алогичными, сквозь пелену сна и бодрствования.
