От его гадких слов хочется морщиться. Они в буквальном смысле словно бы бьют по мне, физически.
— Быстрее. Или я позову их обратно и посмотрю, как это сделают они.
Я не выдерживаю и начинаю плакать. Сжав кулаки, все еще сильно прижимая толстовку к телу, выполняю его приказ.
Хочется умереть. Раствориться в воздухе.
Чувствую его взгляд, тяжелый, стекающий по моей спине на бедра, ягодицы, ниже…
Это невыносимо.
Не прикасается. Просто смотрит, как я покорно лежу перед ним.
Слышу в спину жесткую усмешку.
— Выдохни. Я таким не занимаюсь. Много чести.
Я расцениваю его унизительные слова как разрешение встать из постыдной позы. Снова отскакиваю к стене, повернувшись к нему лицом.
— А ты идиотка малолетняя, ничего не соображающая. Они за то, что тебя раздели и так унизили, сами в суд пойдут. Это срок. Сексуальные домогательства. Ты женщина — мужчины при обыске здесь находиться не должны.
Краснею, понимая вдруг, что он прав. Но что я могла поделать? Я одна, в чужой республике, на меня накинули какие-то чудовищные обвинения, срок впаяли… Хочу только надеть поспешно толстовку, продолжая прикрываться, как могу, но он осекает.
— Убери эту тряпку, кукла! Я тебе не разрешал одеваться.
— Вы же сказали, что…
— Ко мне это не относится, — усмехается цинично и снова закуривает. Уже третью сигарету за это время.
— Хочу посмотреть на тебя… — его голос хриплый. Пугающий… Глаза — черная лава. Глаза чернеют.
— Зачем…. Дайте мне одеться, пожалуйста…
— Убирай тряпку, кукла. Хватит пререкаться. Много времени тратишь… Я не совсем хорошо тебя рассмотрел вчера. А сейчас самое время… Это в твоих интересах вообще-то.
— Вы… Вы будете меня насиловать?
Алихан лишь хмыкает, занимая выжидательную позу.
— Начинаю уставать от тебя. Все-таки позову таможенников… Разбирайся с ними сама.
Отчаянно отрицательно верчу головой. Алихан пугает до чертиков, но мысль о тех гиенах вызывает судороги.
Я в тупике. Руки дрожат и не слушаются. Жмурюсь до рези в глазах. Делаю над собой усилие, чтобы выпустить ткань. Она опадает на пол безвольной тряпкой. За последние полчаса я пережила самое жуткое унижение в своей жизни. И мое падение продолжается.
— Открой глаза и посмотри на меня, — очередной хлесткий приказ.
Очередное усилие над собой. Поднимаю на него глаза и обжигаюсь. Голодный волчий взгляд щупает меня, оценивает, ставит на место.
— Руки вытяни вдоль туловища. Поздновато для скромности, — еще более хрипло.
Делаю, как он велит, снова чувствую себя товаром, который рассматривают, как на торгах. Он изучаетмедленно, вальяжно, совершенно бесстыдно задерживаясь на каждом участке моего тела.
— Теперь подошла и опустилась на колени, — очередной приказ бьет хлыстом.
— Что?! Что вы хотите от меня?.. Пожалуйста… Не нужно…
— Даю тебе выбор, кукла. Быть послушной… И тогда для тебя все может закончиться не самым плохим вариантом.
Выворачивая свою силу воли наизнанку, я делаю то, что он велит. В глазах собираются слезы. Больно и обидно. Как я могла так вляпаться…
Захват на подбородке заставляет запрокинуть голову. Большой палец трогает мои губы, задевает зубы, размазывает слюну, пошло и двусмысленно.
— Я обещал тебе, что накажу этот дерзкий рот? — усмехается жестко. — Я всегда выполняю свои обещания, кукла…
5. Глава 4
— Что… что вам от меня нужно? — получается жалко, пискляво, ничтожно.
Мужчина хмыкает.
— Мне от тебя? Да, в общем-то, не особо что-то экстраординарное… Уверен, тебе от меня нужно больше…
