– Демагогию развел из-за какого-то хавчика…
– Любительница майонезных салатов. Сама не без греха.
Я кратко улыбнулась, легла поперек кровати и поболтала ногами в тапочках. Один слетел. Слева нарисовалась физиономия Яна; он подпер кулаком щеку, без стыда изучая мой профиль. Напомнило шестой класс. Одноклассник таращился на меня весь урок, а в конце зажал в дверях и спросил, почему я такая прыщавая уродина. Время прошло вместе с угревой сыпью: теперь я милая куколка с фарфоровым личиком. От уродины веяло чем-то живым, страшным снаружи, но добрым внутри. От куколки же исходил аромат пластика и нафталина.
Я прикрыла глаза, мысленно удивляясь жизненным парадоксам. В отеле на незнакомой улице с существом, чья раса сдавала планеты как коммуналки, чувствовала себя в большей безопасности, чем в нашей с мамой квартире. Не смогла сделать глубокий вдох – на диафрагму давила мраморная плита. Уставший мозг посылал мне кадры дня вперемешку с чем-то мистически притягательным: вереницей они проносились мимо, оставаясь не расшифрованными.
Ян дождался, когда дремота перерастет в сладкий сон, и нагло разбудил меня:
– Где будем Сердце Этажа искать?
Я подпрыгнула от его нарочито громкого тона и сонно поморгала: божественный ликвидатор что-то жевал, возвышаясь надо мной. Спросонья мне померещилось, что его глаза светятся изнутри голубым огнем, но иллюзия рассеялась, стоило моргнуть.
– Это я должна знать? – спросила я.
– Тот, кто жил на Земле последние восемнадцать лет, два месяца, четыре дня и пять часов, – стиснув зубами мармеладную ленту, Ян щелкнул пальцами и указал на меня. – Бинго!
– А как выглядит Сердце?
– Как то, что не совсем удачно маскируется под реальные вещи в твоей субъективной реальности, – жуя, ответил бог. Проглотив сладость, деловито сцепил пальцы за спиной. – Сердце, Великий Компьютер, на котором демиург запрограммировал Землю, видоизменяется в зависимости от восприятия наблюдателя. Уровни мира, которые я по той же причине начал называть этажами благодаря твоим ассоциациям, – Ян наклонился ко мне, испытывая серповидной усмешкой, – устроены по тому же принципу. Наблюдатель-то от человечества остался один, улавливаешь? Вот и причина, почему мы работаем в паре.
– Понятно.
Я села в кровати и обвела пальцем контур губ в задумчивости. Интуиция работала из рук вон плохо, но я всякий раз пыталась растолкать мертвую способность. Оглядела номер, напрягая взор. Ян стоически не прерывал мои потуги. Наконец я указала пальцем на старенький телевизор:
– Вот Сердце Седьмого этажа.
Божественный коллега изобразил педагогическое умиление перед дошколенком:
– Попытка засчитана, но, как по мне, обычный «Сони». – В сером выпуклом экране отразилось, как Ян кивнул в сторону предмета. – Сердце – это ано-ма-лия.
– Неужели? – пожала плечами я, не удивившись. – Ты сбил мое восприятие ненормальности, потому никого аномальнее те… – Я оборвала себя на полуслове. Ударила кулаком о ладонь: – Метро.
Напарник рывком подобрался ко мне; как загипнотизированная, я не шевелилась, а время застыло, как в малиновом желе. Божество обхватило мое лицо, мягче, чем я ожидала. От него исходил аромат мармелада – искусственных тропических фруктов. В тесном фокусе потускневшая синева Яновых глаз расплескалась по комнате: лампочка перегорела, и пространство заледенело в темном ультрамарине. Меня затягивало в силовую воронку. Испугавшись, я непроизвольно обхватила его запястье.
