Вторичка - страница 8

– Олег, ты уверен, что готов на убийство?

– А ну заткнулась! – приказал телохранитель. Я оказалась на мушке его пистолета. – Мы сами, Олег Палыч. Не переживайте об этом. Наша работа. Девка – не девка, а проблема как-никак. Проблему устраним.

Если у Олежи и дрогнула бы рука, то у прожженных уголовников – едва ли. Я замолчала, оценивая обстановку. Лысый выпустил воздух через нос и кивнул шоферу:

– Едем на фабрику.

Улыбка, возникшая на губах подчиненного после этих слов, расставила все по местам. Было нетрудно догадаться, что фабрика – особое место, откуда из четверых пассажиров назад вернутся трое.

Я припала к спинке сиденья, глядя в одну точку перед собой. Кровь стучала в висках, подрагивали пальцы, желудок сжимал страх. Ресницы вздрогнули – из левого глаза вытекала холодная слеза.

После трагедии, случившейся с отцом, в мозгу обрубило канатики, связывающие реальность и мое эмоциональное состояние. Я не сошла с ума, не впала в депрессию, но меня практически невозможно было обрадовать или впечатлить, маленькие удовольствия не приносили мне счастья. Я не ассоциировала себя с окружающим миром, будто он перестал существовать после смерти отца, и искаженно оценивала происходящее, хотя выглядела как обычный, пусть и немного циничный человек.

Абсурд – вспомнилось, как родители сослали меня в детский лагерь. В первый день я слезно просилась домой, но не заметила, как подружилась с ребятами и на прощании не хотела уезжать. С жизнью и смертью выходило так же: в начале жаждешь конца, а в последние минуты оттягиваешь смену.

Мне так хотелось узнать у Олежи, почему маме вдруг стало все равно настолько, что она закроет глаза на это, но язык прилип к небу. Не могла и звука издать.

До территории заброшенной текстильной фабрики добрались в сумерках. Седан развернулся на пустыре и затормозил. Свет фар облил стену разрушенного здания из красного кирпича.

Олег приказал водителю не глушить мотор, а ко мне обратился, боясь заглянуть в глаза:

– Вылезай. И без глупостей. Территорию окружают тысячи гектаров леса. Населенные пункты далеко. Сбежать при такой погоде не получится – а мы тебя быстро догоним на четырех колесах. Поняла?

Я отрешенно смотрела перед собой. Олежа ткнул дулом в плечо, и я кивнула, хотя ничего не услышала. Двигаясь, как механическая кукла, я переместилась на освободившееся место, когда начальник вышел из машины и, угрожая пистолетом, позвал за собой. Я опустила ноги в сугроб и встала на негнущиеся ноги. Телохранитель галантно подал мне руку. Не рассчитав глубину снега, чуть не свалилась. Из кармана вывалилось зеркало из Анапы и упало в сугроб. Глядя на стену из хвойного массива, я шагала под счет Олега, погружая ботинки в пушистый снежок. Вспомнила парня из подсобки.

«Извращенец из “Бургер Квин” – это последнее, о чем ты думаешь в жизни, Вера, у тебя явно крыша набекрень!»

– Два, один… Стой, – скомандовал Олег, и я повиновалась.

Щелкнул предохранитель. Я зажмурила глаза: за опущенными веками заиграл свет с тенью, заставив засомневаться в происходящем. Фары озарили лес, с елей сошел сумеречный деготь, и они окрасились в глубокий малахит. Захрустел снег, Олег закричал:

– Какого черта?!

Я развернулась на сто восемьдесят градусов и закрылась пятерней от ослепляющего света. «Мерседес» взбунтовался: магнитола включилась сама по себе, заиграл тот самый хит, который я по секрету любила, невзирая на искусственный вокал, да так громко, что у меня заложило уши.