– Можете на всякий случай забаррикадировать дверь кроватью, – посоветовал он.
– Да, сэр, благодарю вас. Непременно, – ответил я и вышел.
Вернувшись в гостиную размером с теннисный корт, я обнаружил, что партия в бридж еще не началась. К компании присоединились Гвен с Рони. Они танцевали под включенное радио на пятачке у дверей, ведущих на террасу; Джимми Сперлинг танцевал с Конни Эмерсон. Мэдлин сидела за фортепьяно, пытаясь подыгрывать музыке, доносившейся из приемника; Пол Эмерсон с еще более кислым, чем обычно, лицом стоял рядом и следил за ее порхавшими по клавишам пальцами. В конце обеда он принял три разных вида пилюль и среди них, верно, по ошибке проглотил не ту. Я подошел, пригласил Мэдлин на танец и почти сразу понял, что танцует она превосходно. Это нас еще больше сблизило.
Чуть позже явилась миссис Сперлинг, за нею – сам Сперлинг и Уэбстер Кейн. Вскоре танцы закончились, кто-то упомянул, что пора на боковую; все шло к тому, что мне уже не удастся воспользоваться маленькой коричневой капсулой, которую я недавно достал из аптечки. Несколько человек обступили отлично оснащенный бар на колесиках, стоявший рядом с длинным столом позади дивана, но Рони в их числе не было. Я уж было решил, что сегодня судьба мне не улыбнется, как вдруг Уэбстер Кейн воспылал желанием пропустить перед сном последний стаканчик и начал агитировать присутствующих поддержать его начинание. Я сделал себе бурбон с водой, потому что тот же напиток предпочел Рони, и настроение у меня значительно улучшилось, когда я увидел, как он берет у Джимми Сперлинга стакан. Теперь все шло как по писаному. Рони сделал глоток, а затем поставил стакан на стол, так как Конни Эмерсон протянула ему обе руки, чтобы показать движения румбы. Я тоже отпил из стакана, чтобы в нем осталось столько же жидкости, вынул из кармана капсулу и бросил в напиток, потом будто бы случайно подошел к столу, поставил стакан на стол рядом со стаканом Рони, потому что мне якобы захотелось курить, зажег сигарету и снова взял стакан, но уже не тот, вернее сказать – на этот раз именно тот. Ни у кого не было ни малейшей возможности заметить этот маневр, ибо я действовал как нельзя осмотрительней.
И тут удача покинула меня. Как только Конни отпустила его, Рони вернулся к столу и снова взял стакан, но пить этот олух больше не стал. Он просто держал стакан в руках. Немного погодя я попытался подать ему пример, для чего подошел к нему – в этот момент он болтал с Гвен и Конни – и присоединился к разговору, время от времени отхлебывая из своего стакана здоровенными глотками и похваливая бурбон, но он и не притронулся к выпивке, верблюд проклятый. Я уже хотел попросить Конни провести подколенный захват, чтобы я мог влить спиртное ему в глотку. В этот момент два или три человека стали желать всем спокойной ночи и прощаться. Я из вежливости обернулся, а когда снова взглянул на Рони, тот направлялся к бару, чтобы поставить стакан. Он отошел, и я увидел там только пустую посуду. Неужто он выпил свой бурбон залпом? Вряд ли. Я тоже подошел к бару, поставил стакан и, потянувшись за соленым крендельком, наклонил пониже голову и понюхал содержимое ведерка со льдом. Так и есть: он выплеснул свой бурбон туда.
Кажется, я не забыл пожелать остальным доброй ночи; как бы там ни было, я наконец добрался до своей комнаты. Естественно, я злился на себя за то, что дал промашку, и, раздеваясь, шаг за шагом припоминал случившееся. Вне всяких сомнений, Рони не видел, как я меняю стаканы местами, поскольку в этот момент стоял ко мне спиной, а зеркала там не было. Конни тоже ничего не заметила, потому что он закрывал ей обзор, к тому же она доходила ему лишь до подбородка. Я снова прокрутил в уме все, что было, и решил, что засечь меня никто не мог, и все же был рад, что здесь нет Ниро Вульфа, который сумел бы объяснить произошедшее. В любом случае, заключил я, зевая во весь рот, сегодня универсальный ключ Сперлинга мне не пригодится. Не важно, по какой причине Рони вылил свой бурбон, главное, он это сделал, а значит, он не только не одурманен, но держит ухо востро… и потому… потому что-то такое… потому… Какая-то важная мысль все время ускользала от меня…
