В культиках Сережка выбрал себе новенькие шахматы. У нас были старые, подаренные папой шахматы еще в моем детстве с надписью от бабушки Сусанны, но потерялся черный слон, а теперь я купила сыну его личные шахматы, замурованные в клетчатую доску, и отдала их Сергею, а сама встала в очередь за обоями. Очередь была короткая, обои давали вчера, а сегодня было то, что вчера не разобрали, но мне понравились эти вполне приличные обои бежевого цвета с золотистыми виньетками. В то время в продаже появились дорогие немецкие обои, как правило, с яркими довольно изящными, не аляпистыми, но чересчур, на мой вкус, отчетливыми цветами, на которые еще вешали ковры и это становилось ужас что такое, а тут довольно одноцветные советские обои по 18 метров в рулоне. Вешай хоть ковры, не страшно, но ковров у меня не было. Я купила шесть кусков, четыре сунула в сумку, где лежали яблоки, два взяла в руки и потащила всё это через поле домой. Доперла до большого дома, находящегося напротив моего, присела там на лавочку рядом с обязательными по тем временам бабками-пенсионеркам, стражами дверей, и чтобы объяснить вторжение своё в их сплоченные ряды, объяснила, что устала, вот и присела. Купила обои случайно, да промахнулась, много взяла, мне шесть штук надо, если по 12 метров, а тут по 18 и мне за глаза четырех хватит, вот лишнее переплатила, да еще и тащить приходиться.
Сидящая рядом женщина всколыхнулась, схватила у меня два рулона, пообещала сейчас вернуться и или принести деньги, или вернуть рулоны.
– Дочери покажу, – объяснила она. – Мы как раз ремонт делаем, и нам не хватает на прихожую. С тем она и исчезла, а я осталась ждать и думать, какие у нас в квартирах прихожие, два рулона хватает. Минут через десять я стала волноваться, не пропала ли бабка совсем, и я и денег-то не увижу.
– Да куда она денется, тут живет, сейчас придет, – успокоила меня оставшаяся на лавочке женщина и действительно буквально тут же появилась покупательница вместе с деньгами.
«Ну и ловка́ же я» горделиво думала я, шагая с тяжелой сумкой и радуясь, что избавилась от лишнего веса. Тут же купила, тут же продала. А что на самом деле дура, и покупать не надо было, это как-то в голову не пришло.
Мы перешли дорогу, и осталось только подняться в горку, пройти последние пятьдесят метров и всё, но руки ныли, стало тянуть и желудок, и тут я увидела мужчину в знакомой рубашке, пересекающего нам дорогу и направляющегося из общаги на стройку детского сада под окнами.
Гамлет! Радостно подумала я. Сейчас я его заловлю, и он дотащит мне сумку.
Я ускорила шаг, подошла к воротам стройки, увидела, что это Гамлет, и тут уж силы совсем покинули меня, я бросила сумку на землю и окликнула его.
Неторопливо шагающий на работу Сагиян повернулся, увидел меня, и не ускоряясь, в том же темпе зашагал невозмутимо обратно.
– Привет, – сказал он, – как дела, как Алешка, пишет?
– Да, написал одно письмо, и всё, да теперь скоро приедет, а ты из дома?
– Да…
– Слушай, донеси мне эту сумку, сил что-то нет, нагрузилась, как лошадь.
Гамлет взял сумку и мы пошли к подъезду, а по дороге Сережка вертел у Гамлета под носом шахматами и вспрыгивал и хвастался, что у него сегодня день рождения.
– Да… И сколько же тебе лет?…
Я удивлялась способности Гамлета вести беседы с детьми. Он так спросил, сколько ему лет, как будто и не знал, как будто я не прожужжала им все уши по поводу грозящей моему сыну школе.
