В тот день зачистка для группы Салливана, Крэйга, Доусона и Фаррингтона была назначена на шесть утра. До выезда оставалось меньше пятнадцати минут, и солдаты ждали появления командира, без которого находиться на территории карантинной зоны запрещалось. Только командиры знали точный район зачистки, вся информация и приказы приходили к подчиненным строго от них.
Дверь открылась, и четверка поднялась, ожидая увидеть капитана Бауэра, но вместо него в раздевалку вошел незнакомый парень, и лишь вслед за ним появился сам капитан.
– Крэйг?
– Да, сэр! – зычно ответил он.
– Тебя переводят в отряд G, выступаешь с ними вечером, обмундирование можешь забросить по пути в их раздевалку.
– Так точно, сэр!
– Всю информацию получишь от капитана Ларссона, а пока свободен.
Крэйг отсалютовал и быстро покинул помещение, вероятно, чтобы вздремнуть еще чуток, раз необходимость в нем отпадала аж до вечера.
– Вместо Крэйга с нами будет работать Джонс, – представил новичка Бауэр.
Тот уже был облачен в защитный костюм, застегнутый по самое горло. Шлем он держал подмышкой, прижимая к себе. На вид Джонсу было около тридцати, высокий, темноволосый и с таким же выражением неизвестности на лице, как и у его новоиспеченных сослуживцев.
– Основной инструктаж я проведу по пути к месту назначения. Но сразу отмечу, что ранее в том районе зачисток еще не проводилось, так что прошу вас быть предельно внимательными ради вашей же безопасности.
– Потому что там зомби, сэр? – не удержался и ляпнул начинавшую раздражать шутку Салливан, из-за чего удостоился неодобрительного взгляда Фаррингтона.
– Нет, рядовой, – ответил Бауэр, – не зомби. Мы называем их порченые.
Нервный смешок так и застыл на губах юного Салливана.
«Ты ничего ему не должна»
Хотелось оглянуться.
Желание обернуться прямо-таки зудело внутри, но Эстер твердо и уверенно продолжала идти в сторону перекрестка. Дождь усилился, морось сменилась крупными каплями, но капюшон так и висел за спиной: если надеть – мешает видеть, что происходит вокруг. Уж лучше промокнуть, чем вовремя не заметить опасность.
В какой-то момент Эстер почти сорвалась на бег, желая поскорее скрыться за углом и выпасть из поля зрения Джонса, чей взгляд буквально жег спину. Почему-то Эстер не сомневалась: тот не спускал глаз с ее удалявшейся фигуры, будто это она трусливо сбежала, бросив его на растерзание ликвидаторам, а не он сам фактически прогнал ее прочь, упрямо отмахнувшись от помощи.
Достигнув наконец поворота на смежную улицу, Эстер шмыгнула за угол и сразу же прижалась спиной к холодной кирпичной стене, чтобы привести мысли хотя бы в относительный порядок. Что именно бесило сильнее – сложно было вычленить из сумбурного комка копошившихся внутри эмоций: то ли Джонс, который безапелляционно отбрил ее, словно чокнутую сталкершу, не дававшую ему прохода; то ли уязвленное самолюбие вкупе с обидой. А то и вовсе иррациональная тяга к едва знакомому человеку, жажда вернуться вопреки запрету и здравому смыслу.
Но нужно двигаться дальше, вперед. Снова бежать. Снова прятаться. Нет времени разводить сопли, разбираться в десятках «почему?». Нужно выживать, пусть и в одиночку. Оставить позади Калеба Джонса с его упрямством и чертовой гордостью. Снова думать лишь о себе, как и раньше.
Как и всегда.
Эстер глубоко вдохнула и оторвалась от стены, готовая броситься подальше от опасной зоны, но внезапно завопившая сигнализация прервала ее намерения. Звук доносился оттуда, где остался Джонс.
