Или стоять в этот момент на ступеньках, ведущих на следующий этаж. Тогда Настя должна была находиться к ней строго спиной, то есть стоять спиной к ступенькам. А зачем ей так было стоять? Незачем, в том-то и дело! Она всегда от лифта проходила прямо к двери и открывала ее, поворачиваясь спиной к квартире напротив. И по лестнице, если она поднималась, когда лифт игнорировала, тоже так же – проходила прямо к двери. Стоять спиной к ступенькам, ведущим на этаж выше, Настя не могла. Значит, и Ленка не могла ее ударить. Почему тогда она ведет себя так странно? Только потому, что он уйти от нее к соседке собрался? Может быть, может быть…
Звонок Вани Воронина прозвучал, как всегда, не вовремя. Панкратов только-только попытался додуматься до чего-то. Только, кажется, что- то блеснуло у него в мешанине разных версий, как этот бестолковый малый позвонил.
– Здорово, Сереж, – приветствие прозвучало на вибрирующих нотках, верный признак того, что есть новости. – Будешь в отделе?
– Вряд ли. Дела есть кое-какие.
– А-а, ну-ну, если так, тогда ладно. А то тут кое-какая информация по нашему общему делу появилась.
– По какому делу?! – Панкратов тут же подумал о Насте, хотя это не было их общим делом, это было только его и ничье больше. – По вчерашнему?
– Да нет. Маньяка так и не поймали, Сереж, – ни черта не понял, как всегда, Воронин. – Я про эту шайку переодетую.
– A-а, про Морозов этих гребаных. Так что ты имеешь мне сообщить, Иван Алексеевич?
– Они ведь вчера в твоем районе шастали, прикинь! Успели обчистить четыре квартиры, а на пятой спалились.
– Взяли их, что ли? Не тяни ты резину, Иван!
– Не взяли, а спугнули. Выскочили они из подъезда – ив разные стороны. Кто куда! Один, по словам очевидцев, в сторону твоего дома побежал, Сереж. Поспрашивал бы соседей. С тобой-то они будут более разговорчивы, сосед все-таки…
Не один, а два, болван, чуть было не оскорбил верного соратника Панкратов.
Два переодетых Дедами Морозами бандита рванули в сторону его дома. Двое их было!!! И один – как раз высокий! И бедная Настя, видимо, нарвалась на них, вернувшись домой.
Так, что же тогда выходит?
Она вернулась почему-то поздно. Это еще предстоит выяснить, где ее черти носили, когда ее намечающийся будущий муж доблестно нес вахту, стоя на страже и ее покоя тоже. Ладно, это все лирика, об этом потом. Так, значит, она возвращается. Подходит к своей квартире, и тут сзади ей наносят удар.
Не выходит! Зачем ее было бить, если она ничего и никого не видела?
Так увидела, значит! Увидела и забила тревогу, проявив бдительность, к которой призывал граждан автор статьи. Она же ее внимательно прочла днем и даже тетке своей показывала.
Что получается теперь? Она увидела переодетых бандитов, хотела поднять тревогу, и ей не дали, ударив по голове. Взяли из рук ключи от квартиры, открыли дверь и втащили бесчувственное тело туда. Тут, правда, могли быть варианты. Настя сама могла перед этим открыть дверь и не успеть войти. Ее же ударили.
Опять что-то не клеится.
Если она сама открыла дверь, а потом увидела бандитов, то какого черта ей нужно было поворачиваться к ним спиной? Что-то не то…
– Надо разговорить соседей, – пробормотал Панкратов, смоля сигарету за сигаретой в собственном дворе, сидя за рулем давно остывшего автомобиля. – Завтра… Завтра с утра и начну…
Домой идти не хотелось. Да и можно ли считать теперь домом то место, откуда он вчера собрался уйти? Дом – это ведь нечто большее, чем просто стены, окно, мебель и спальное место. Дом – это…
