– Зачем? С тобой и на дереве рай.
– Тогда постараемся не упасть. Вся надежда только на твои когти.
– Люби меня, и ты никогда больше не упадёшь, а если и упадёшь, то не разобьёшься, а если вдруг решишь умереть, то умрёшь стоя, как мы, херуски!
– Или повиснув, как вы, херуски, что, впрочем, тоже неплохо, – пошутил Аркаша. – Но я готов любить тебя и за так, потому что мне нужно кого-то любить кроме себя. И мне хочется любить тебя по-настоящему: больше жизни – твоей жизни, конечно, и больше смерти – конечно, смерти врага Отечества.
И он полюбил её по-настоящему, по-русски. И она полюбила его по-настоящему, по-херусски. И они любили друг друга настолько по-настоящему, что так и не нашли времени на женитьбу.
Как и Аркаша, Арминий в эту ночь проявил себя молодцом. Но едва забрезжил рассвет, он оставил мирно посапывающее розовое тело Туснельды и, то на четвереньках, то ползком добрался до лужайки, где его уже ожидали заговорщики со следами тяжёлого похмелья на лицах и окружающем пейзаже.
– Вы больше похожи на общество анонимных алкоголиков, чем на могильщиков Рима, – приветствовал их Арминий.
– Поглядел бы ты на себя, – нелюбезно ответил один из заговорщиков.
– И то верно, – согласился Арминий. – Итак, Вар со всеми тремя легионами и со всеми вспомогательными войсками завтра выступает в поход и через неделю окажется в Тевтобургском лесу70, где мы и будем его ждать, заранее устроив засаду.
– Ох, тяжело нам будет добраться туда раньше них, – простонал один из заговорщиков.
– Им будет не легче, – парировал Арминий, – мы устроим завалы на всём их пути.
– А если Вар вышлет разведчиков? – спросил один из заговорщиков.
– Не вышлет, – успокоил его Арминий. – Он стар и ленив, он – больше не воин, а сборщик налогов, и кроме того, полностью мне доверяет: ведь даже наветы моего тестюшки не смогли поколебать его веру в меня. А с тестюшкой я ещё посчитаюсь.
– Что будем делать с Аркашей? Не пора ли и с ним посчитаться? – спросил один из заговорщиков.
– Аркашу не трогать! Аркаша – он и не их, и не наш, он – над нами! Он настолько лучше и чище… – Арминий оборвал фразу на полуслове, едва не захлебнувшись от избытка чувств.
– Отдай ему свою жену, если он такой замечательный, – предложил один из заговорщиков с нехорошим смешком.
– Надо будет – отдам, и не только жену, – прокашлявшись, пообещал Арминий.
Через неделю ополчение херусков, бруктеров, марсов и хаттов71, замаскированное под пни, стволы и кочки, расположилось в Тевтобургском лесу вдоль дороги на крепость Алисон.
С криком «Мочи макаронников!» Арминий первым спрыгнул с одного из завалов, преграждавших римлянам путь, и ринулся в бой.
С криками «Мочи макаронников!» германцы вместе с проливным дождём сыпались сверху и сбоку, спереди и сзади, вырастали из-под земли.
Когда на третий день молотилова почти всё уже было кончено, два воина подвели к Арминию Квинктилия Вара.
– Отпустите его, – приказал Арминий, глядя поверх головы своего бывшего руководителя. – Мы со стариканами не воюем. И мы не воюем с мытарями – мы воюем с солдатами.
Квинктилий Вар молча вынес это последнее прижизненное оскорбление.
Смерив Арминия взглядом от живота до шеи, он развернулся через левое плечо и строевым шагом прошёл по трупам. Победители, дружно обиравшие павших римлян, его не трогали. На опушке он подобрал ещё не оприходованный ими меч одного из своих воинов и сделал единственное, что ему оставалось.
