Расчеты Хаджи Латифа оправдались. Агент «Аскар» вовремя проинформировал «Худойрама» о точной дате и времени нападения на тюрьму.
В ту ночь общая численность царандоевских и хадовских солдат и офицеров, разместившихся в месте предполагаемого нападения моджахедов, составляла около двухсот человек.
То, что произошло потом, можно назвать адом. В час ночи, когда защитники тюрьмы заняли свои позиции на крепостной стене, на них обрушился шквал огня и металла.
Обстрел длился почти час. Солдаты метались по стене, спрыгивали вниз на землю, пытаясь хоть где-то укрыться. Но пустынный двор не мог уберечь от смертельных осколков, летающих по всему его открытому пространству.
Утром стали подсчитывать потери. Сорок восемь убитых и почти сто раненых – таков был итог той кошмарной ночи. Из тридцати двух хадовцев в живых осталось восемь человек.
Не трудно представить, какой «разбор полетов» был устроен на следующий день Хайдару на экстренном заседании Военного совета провинции.
Его обвинили во всех мыслимых и немыслимых грехах. А руководитель ХАДа вообще заявил, что Хайдар изменник и пособник моджахедов, о чем он обязательно доложит руководству МВД.
Трудно пришлось Хайдару в тот день. Оправдываясь, он вынужден был сообщить присутствующим, что информация о нападении на тюрьму поступила от резидента максуза, а этому человеку можно доверять на все сто процентов.
За последние десять дней это была вторая ошибка, допущенная Хайдаром. Раскрыв на Военном совете существование резидента, работающего с агентами, внедренными в бандформирования, он тем самым поставил большой жирный крест на «Худойраме».
Спустя много лет я узнал все обстоятельства гибели Джан Мохамада.
А в тот момент ни Хайдар, ни Асад не могли и предположить, чем обернется роковая фраза, произнесенная на Военном совете.
Еще до аминовских «реформ» в Кандагарское управление ХАДа был внедрен «Крот» – агент пакистанской разведки. До поры до времени он никак себя не проявлял, стараясь просто плыть по волнам времени. Его не коснулись ни репрессии, ни внутрипартийная драчка. Он старался быть в стороне от всего этого.
Его звездный час пробил с приходом к власти Бабрака Кармаля.
На ту пору провинциальное управление ХАДа, образно говоря, лежало в руинах. Весь высший руководящий состав был выбит волнами репрессий, следовавшими друг за другом. Оперативный состав управления, не успевая переориентироваться в быстротечных изменениях политической ситуации в стране, разбегался куда глаза глядят или погибал от тех же самых репрессий. Кстати, «Крот» своими анонимками на сослуживцев тоже способствовал развалу этого силового ведомства.
Так уж вышло, что, когда власть в стране в очередной раз сменилась, в провинциальном управлении ХАДа некого было поставить на мало-мальски руководящую должность.
И вот тут-то «Крот» проявил себя в полной мере.
У него почему-то сразу появилось острое желание стать активным членом НДПА. Он написал пылкое письмо-обращение, и не кому-нибудь, а самому Бабраку Кармалю. В том письме он подробно изложил, что подвигло его к принятию такого решения. При этом большая часть письма содержала восхищения «мудростью великого революционера и руководителя Афганистана Генерального секретаря НДПА товарища Бабрака Кармаля».
В партию его принимали с помпой. И буквально на следующий день назначили на должность начальника особого отдела ХАДа. А уже через полгода он занимал должность начальника отдела контрразведки Кандагарского управления ХАДа.
