– Я и забыла уже про это бесконечное занятие, – закатила я глаза, – это же невообразимо скучно.
– Бывает, но и эту скучную работу должен кто-то выполнять.
– Не грузи меня, Глен, я всё равно в этом не разбираюсь, лучше скажи, чего родителям от меня понадобилось, что за срочность?
– Слина, дочка Деливер и Жанера на днях выходит замуж, мама хотела им приятный сюрприз устроить в такой прекрасный день.
– И что за сюрприз? Кучу надувных шаров, или может, котёнка в корзинке? – предположила я.
– Нет, глупая, ты и есть сюрприз, забыла уже как эти тролли тебя любят, ты же им как внучка, – прогудел Глен, а голос у него действительно стал медвежьим, низкий, чуть с хрипотцой.
– Всю жизнь мечтала выступить в роли свадебного подарка для родителей невесты, – хохотнула я, пристроив свою попу на бумажки брата, так неразумно разложенные на столе.
– Ну что ты утрируешь сразу, – забубнил брат, аккуратно вытягивая из-под моего зада свои многострадальные бумажульки.
– Это, конечно, хороший повод, но разве его нельзя было сразу назвать, а то устроили из этого события прямо тайну Мадридского двора, – произнесла я, задумчиво рисуя карандашом на первой попавшейся под руку бумажке розочку.
– Мама боялась, что ты откажешься приехать, – пояснил мне брат, отобрав у меня и эту бумажку.
– Может и могла, – вздохнула я, расстроившись, что розу я так и не дорисовала, – а может и не могла, кто знает.
– Лив, ты меня пугаешь, – хмыкнул братец, поднимая меня за талию, и пересаживая на табуретку, – ты сама себя не знаешь.
– Знаю то, что мне нужно, – пожала я плечами поднимаясь с табуретки и направляясь к окну, – а в остальные дебри своего характера и поведения я не лезу.
– И как ты так живёшь? – не одобрил моего образа жизни и мышления Глен, вставая рядом со мной у открытого окна.
– А я, братец, живу очень даже хорошо и весело. У меня нет проблем и забот, я делаю что хочу, когда хочу и с кем захочу. Это гораздо приятнее, чем, зарастать мхом над этими бумажками, – махнула я в сторону стола рукой.
– Ну, знаешь…, – начал возмущаться брат.
– Знаю, я всё знаю, – перебила я его и звонко чмокнула в щёку, – мне тебя тоже не хватало, а теперь пошли к родителям, послушаем, что они скажут.
– Ничего нового, – хмыкнул Глен.
– А я каждый раз надеюсь, что в старую песню о главном они добавят хоть пару новых куплетов.
– Мне бы твой оптимизм! – сгреб меня в охапку Глен.
В таком виде мы и заявились в гостиную к родителям.
– Дочка, ты приехала! – обрадовался отец, отбирая меня у брата.
– Папочка! – повисла я у него на шее, как делала с самого детства и зарылась носом в ворот рубашки, вдыхая почти забытый, но безумно родной запах.
Хоть на Циании было не принято носить рубашки, мама отца приучила ещё когда они жили на Земле, так эта привычка и осталась.
– Ливерия, ты всё-таки приехала! – в свою очередь сказала мама, обнимая нас с отцом.
И как бы я не ершилась и не утверждала обратное, на самом деле мне было приятно. Стоя вот так, в обнимку я будто возвращалась в далёкое детство, в те времена, когда всё только начиналось, когда мама меня любила безгранично и без всяких условий.
– Как здорово, что все мы в сборе, – пробасил брат, пристроившись к нашим обнимашкам.
– Как добралась? – поинтересовалась мама отстраняясь.
– Быстро, одним нажатием камня, – ответила я, так же отстранившись.
Волшебство момента рассеялось, опять же с подачи мамы, и вот так всегда.
