– Прекратите учинять скандал, – резко ответил ответственный за обоз. – Вы ничего не добьётесь! Раз так хотели сопровождать, то стоило стать опекуном девушки! – рыкнул мужчина.
– Так разве это проблема? – взвизгнула графиня. – Элия, быстро принеси документы на господина Фирса, сейчас поправим имя и всё!
Мачеха требовательно посмотрела на меня так, будто всё уже решено. Вот, только я даже мысли не могла допустить, что господин Фирс останется не у дел, потому как мачехе так надо пролезть во дворец. Ну уж нет!
– Вы кто, женщина? – раньше, чем в полной мере уверилась в правильности принятого решения, поинтересовалась я, смотря в глаза графини. – Я вас не знаю, – пожала я плечами, поймав несколько шокированных взглядов нашего сопровождения. Ответственный за обоз так и вовсе рот открыл. – Не задерживайте процессию, гражданочка, устали все и без того, – пробормотала я, цапнула Фирса под ручку и потащила ошалевшего учителя в сторону экипажа. – Во дворец захотела, – шипела я, – гадина! Шиш тебе с маслом, на сегодня все билеты проданы…
Сама не знаю откуда у меня столько силы взялось, но бедного Фирса в карету я тащила волоком. Профессор так растерялся, что превратился в нелепо семенящий мешок на ножках. Он то оборачивался на графиню, порываясь что-то брякнуть, как всегда поди что-то не в меру вежливое и успокаивающее, то открывал рот и смешно тараща глаза замирал посреди дороги, то пытался выдать что-то кроме растерянного «э» в мою сторону.
– Да, угомонитесь вы уже, не до того профессор, – шипела я, таща его, точно на буксире. – Ща эта жаба придёт в себя и нам уже будет не срулить! Валим, валим, говорю, – почти рычала я, провожаемая нечитаемыми взглядами нашего сопровождения.
Что сказать, я уже как пять лет тому назад прозрела относительно своего положения в доме отца и отношения ко мне так называемых родных. На графиню то я толком и не злилась. Ведь если так подумать, это она законная жена, а я вечный укор неразборчивым связям отца. Но это вовсе не значило, что я простила и приняла её отношение. Что-то несгибаемое во мне говорило, что кем бы я ни была, но я живой человек и тоже заслуживаю человеческого отношения. А коли уж ударили меня, то должна быть готова ударить в два раза сильнее. Как бы там ни было, но злопамятной я никогда не была. Но и в данной ситуации я не собиралась служить ступенькой для восхождения наверх этого трио бандуристов…
Тяжело вздохнув и задумавшись, кто такие «бандуристы»? Я как следует налегла на Эдвина, запихивая его в повозку. В голове почему-то возник образ мачехи и её детей, играющих на каких-то нелепых струнных инструментах. Махнув рукой, решила, что пусть так. По крайне мере на моих нервах они точно отбренчались.
– Вот не надо так на меня смотреть, – усевшись напротив профессора, встретилась с его упрекающим взглядом. – Смею напомнить не на смотрины к жениху катим, а вообще не пойми куда, судя по той мути, что описана в книгах папаши, – поцокала я языком.
Карета тронулась, и я могла наблюдать сквозь мутное окошко, как мы проезжаем мимо пыхтящей гневом графини, которую отчаянно тащила в повозку Тэо и что-то ей выговаривала. Наши взгляды встретились и тут уж сама не пойму, почему губы растянулись в улыбке, а поднятый вверх средний палец, как символ моей крошечной победы устремился в окно на прощание с графиней. Взгляд Изабеллы Изэр злобно прищурился, а мне стало легко и хорошо на сердце. По крайне мере этого семейства с меня хватит.
