Именно к железнодорожной станции для начала направился возок крестьянина Епифана. Если конкретно, к привокзальному трактиру Еремея Силыча Сидорова. Управляемый опытной рукой экипаж лихо въехал на трактирное подворье и остановился прямо у главного входа.
Прибытие Егоровны не осталось без внимания. Сам хозяин трактира, мужчина лет пятидесяти, с седой окладистой бородищей едва ли не до пояса, при этом с практически лишенной растительности головой. Был он человеком очень высоким, ростом едва ли не сажень и соответствующим разворотом широченных плечищ. Комплекции был могучей (по слухам в молодости легко ломал подковы и гривенники пальцами закатывал в трубочку), но с возрастом начал страдать от избытка веса и связанными с данным обстоятельством недугами. Благодаря снадобьям сельской знахарки он не превратился в руину, за что очень уважал старушку и был рад принять её у себя в любое время дня и ночи.
Вылетев на крыльцо, он подскочил к возку и, ухватив пожилую даму за ручку, радостно запричитал:
– Какие гости, Боженьки мои! Уважаемая Василиса Егоровна! Благодетельница наша! Рад, рад тебя видеть! Добро пожаловать в наши палестины!
– И тебе не хворать, Еремеюшка! – Третьякова с царственным видом поприветствовала трактирщика. – Угол, да ложка каши в этом доме, надеюсь, найдутся для пожилой женщины?
– Окстись, Егоровна! – возмущенно воскликнул трактирщик. – Даже если все нумера будут заняты, сам пойду ночевать на сеновал, но тебя привечу по самым наивысшим штандартам!
Спаси тебя Христос, добрый человек! – Василиса Егоровна одарила Сидорова благожелательным взглядом, после чего, повернувшись к вознице, спросила: – Епифан, ты у родни ночевать будешь, али для тебя тут место подыскать?
– Не, Егоровна, у свояка перекантуемся, а счас бы роздыху лошадкам с кормежкой предоставить, а мне щец, да водочки шкалик для сугреву, да чаю индейского с ватрушками. Уж больно выпечка славная у Еремея Силыча.
– Будет тебе всё, что просишь, и лошадкам твоим овес, – усмехнулась женщина, – тока сначала дело. – Переведя взгляд на трактирщика сказала: – Еремей Силыч, ты бы кликнул своих халдеев, чтобы сани разгрузили. Привезла тебе тут от излишков своих.
– Это мы мигом, – Сидоров ощерился парой недостающих зубов, – Егоровна, а как насчет мазей твоих чудесных, да настоев целительных, да пилюль волшебных? У меня запас на исходе.
– Всё есть, Еремей, тока об этом вечером поговорим, когда возвернусь. А пока веди баушку в свои хоромы, устала с дороги, а мне еще полгорода объехать сёдни. А тебе, Епифан, полтора часа на все про все, так что не тяни и будь готов к выезду.
– Слушаюсь, ваш-ство! – по-военному отрапортовал возница, радостный от предвкушения вкусного обеда со шкаликом водки и плюшками под чай за счет доброй Егоровны. Вообще-то в армии ему служить не довелось, но насмотрелся за долгую жизнь на разных служивых, даже перенял кое-какие их маниры и ухватки.
Женщина не обратила внимания на кривляние наемного работника, уцепилась за толстенный бицепс Еремея Силыча и с достоинством боярыни пошагала вверх по довольно крутым ступенькам высокого резного крыльца.
В ресторации трактира было вполне уютно. Хозяин, на дух не переносивший запаха табака категорически запрещал посетителям смолить в общем зале. Для заядлых курильщиков было отведено специальное помещение, на худой конец, можно было выкурить цигарку и во дворе. Иногда на этой почве случались конфликты, кто-то пытался нарушить установленные правила. Но стоило хозяину предстать перед бузотером во всей своей несокрушимой могутности, желание скандалить у бузотера напрочь пропадало. Лица благородного происхождения предпочитали принимать пищу в отдельных кабинетах, там курить разрешалось.
