— Постараюсь. Спасибо. Последнюю неделю я жил на Пушкинской, но меня попросили помочь здесь на Баррикадной. Обычные организационные вопросы. А именно горячее питание. Сформировать отряды для поставки сверху продуктов питания. Техники. Топлива. Обустройства жилищ и их упорядочение. Согласитесь если этим не заниматься, то мы здесь утонем в грязи и до весны не дотянем. Уборка. Отхожие места. Опять же немаловажный аспект такой как медицина. Хоть нас и не взяла краснуха другие болячки всё же остались. На Пушкинской сейчас вовсю оборудуют госпиталь со своей операционной и если среди собравшихся есть хирурги, то вас сегодня же просят прибыть к ним туда. Мы же здесь сделаем что-то вроде фельдшерского пункта. В общем чего много говорить. Надо жить. Привыкать к новым условиям.
Разговаривали ещё где-то час. Обсуждали насущные вопросы с питанием. С детьми. С охраной. Потом несколькими потоками регистрировались на станции. Юрия записали в ремонтную бригаду, которая будет с завтрашнего дня заниматься вентиляцией. Иосифа приписали к медпункту на станции. Наташу кстати тоже. Она окончила в этом году медицинское училище и до эпидемии работала медсестрой в Боткинской больнице. Женя была поваром. Дело нашлось для всех. Посчитали и пришли к выводу, что на каждого зарегистрированного на станции можно выделить десять квадратных метров включая туннели. Исходя из этого можно было обустраиваться на зимовку. Месяца на четыре точно. Во всяком случае решили, что если будет миграция, то не раньше мая пока просохнут дороги. Хотя делать прогнозы дело неблагодарное и как поведёт себя земля после красной пыли тоже было неизвестно.
Оставив Женю наводить лоск в их гнезде Юрий, Иосиф, и Наташа отправились в город. Необходимо было раздобыть самое элементарное. Мыло, зубные щётки, пасту. Подушки наконец. В центре города больших супермаркетов, к сожалению, не было. Всё больше модные бутики. Поэтому решили заняться обычным грабежом богатых квартир. Хотя назвать это грабежом было нельзя. Подавляющее большинство хозяев исчезло и больше уже никогда не появятся. Подобная мысль пришла не только им в голову и из близлежащих домов уже тащили всё что плохо лежит. Пёрли вниз всё что смогли унести. Кровати, шкафы, комоды. Белье, посуду, ковры, кресла, столы и стулья. Юрию это напомнило муравейник. Там тоже насекомые также бесконечной лентой тащили веточки, иголки, дохлую гусеницу к себе вниз.
— Классно у них здесь, — Наташа стояла у окна в высотке на Баррикадной. Они втроём вломились в квартиру на пятом этаже. Пока мужчины быстро обыскивали квартиру на предмет нужных вещей она созерцала закат. Выше подниматься при неработающих лифтах не хотелось. А ниже уже все квартиры были пусты.
— Потолки то какие. Метра по четыре, — Иосиф стоял, задрав голову. — Вот люди жили. Не то что я в хрущёвке.
— У матери в сталинском доме такие же были, — сказал Юрий. — Но поселится в высотке, конечно, это кем надо быть?
— Олигархом?
— Они разве не на Рублёвке живут.
— Ну почему. И здесь тоже могут. Раньше в таких домах только номенклатурные работники жили, — уточнил Иосиф.
— Какие? — Наташа родилась уже в двадцать первом веке и нюансов двадцатого столетия не знала.
— Номенклатура. Элита советского общества. Крупные партийные чиновники и их семьи. Небожители, одним словом. Ведь тогда обычный народ в деревянных бараках жил, а они здесь.
