– Да, – подтвердил Леонид.
Валерий вздохнул:
– Говорят, все артисты начинают с таких ролей. Это неправда. Не верьте. Некоторым достаются сразу главные. Это от многого зависит. Связи, деньги, покровительство начальства… У меня не было ничего. Только талант. Оказалось, в театре талант – это последнее дело. Мне многие говорили, что я талантлив. И чем это закончилось? Если бы не Роман, я бы никогда не сыграл ни одной нормальной роли.
– То есть вы получили нормальную роль благодаря вмешательству Бучумова, – констатировал лейтенант.
– Именно так, – согласился артист. – Однажды мы разговорились с Романом, он проникся ко мне, – Валерий сморщился, – не спрашивайте почему. Честно отвечу: не знаю. В общем, Бучумов предложил мне попробовать прочитать роль Командора, а потом отправился к начальству и заявил: «Либо Командора играет Руденко, либо я не играю Дона Гуана».
И наш директор согласился. Так я сыграл первый раз в жизни. Нормально, – поправился он. – Теперь, без Романа, я снова превращусь в «кушать подано». А он обещал выбить мне еще несколько главных ролей, – он задышал сильнее и схватился за правый бок. – О, какая боль. Если вам не трудно, позовите врача.
– Кто мог желать Роману смерти? – спросил Леонид, поднимаясь.
Валерий покачал головой:
– Его не любили слишком многие. Но чтобы так свести счеты… Нет, я затрудняюсь сказать…
– Если вы что-то вспомните, – Леонид не успел договорить, в палату вошла медсестра.
– Доктор сказал: разговор окончен, – она посмотрела на Валерия. – Вам плохо?
Синеватые губы больного дрожали:
– Да, пожалуйста, пусть ко мне подойдет врач.
Девушка недовольно взглянула на лейтенанта:
– Не думаю, чтобы врач разрешил вам общаться с нашим пациентом, пока он не выпишется из больницы.
– Я вам сам позвоню, если что, – пообещал на прощанье Валерий.
– Поправляйтесь, – улыбнулся ему Сомов. Он вышел в коридор и достал мобильный.
– Товарищ майор? Я пообщался с Руденко. Ему действительно очень плохо.
– Что он говорит? – поинтересовался Киселев.
– Он говорит, что многим обязан этому человеку, – ответил Леонид.
– Да, я знаю, – перебил его Павел. – Бучумов выбивал для него роли и обещал сделать еще много хорошего. На мой взгляд, Руденко действительно не виноват. Правда, непонятно, как он проморгал настоящий кинжал?
– Утверждает, что девочки из бутафорского постоянно говорили о каких-то новых технологиях, – пояснил Сомов. – И Валерий, заметив, что кинжал тяжелее, чем обычно, подумал, что, если это новый вид бутафорского оружия?
– Понятно, – отозвался Киселев. – Приезжай сюда. Для тебя найдется дело.
– Слушаюсь, товарищ начальник, – ответил Сомов.
Комкая в руках платок, Вера сидела на стуле перед Павлом. Лицо ее приняло синевато-бледный оттенок.
– Я не убивала, – твердила она, – я не могла его убить. Если вы арестуете меня, это будет серьезной ошибкой.
Майор поморщился:
– Я не арестовываю вас, девушка, я вас задерживаю. До выяснения обстоятельств.
– Но у меня больная мама, – проговорила задержанная. – Она будет нервничать, и ей станет плохо.
– Вы сами позвоните вашей маме и скажете ей, что задерживают всех, – предложил Павел. – А наш эксперт потрудится над кинжалом и, возможно, найдет улики, говорящие в вашу пользу.
Вера закрыла лицо руками и всхлипнула:
– Не найдет. Вам ведь нужны отпечатки пальцев убийцы, а мои там будут наверняка. Если человек задался целью подставить меня, то он обязательно сделал так, что я держала в руках этот проклятый кинжал.
