– Совсем спятил? Бежим подобру-поздорову! – попытался привести его в чувство Курдюм.
– Некуда мне бежать, – бросил сквозь зубы вурдалак. – Я – страж леса. А это – Древо миров. Если оно сгорит, небо рухнет на землю.
– Кто тебе это сказал?
– Поверь мне – я знаю.
– А по-моему, нужно наоборот, – не унимался мельник. – Раздуть пламя повыше, чтоб оно подпалило Мару. Глядишь, та и растает, как лежалый сугроб под весенним солнышком. Одной бедой меньше, и нам облегченье.
– Дурень! – прикрикнул на него вурдалак. – Ценней Мироствола во всех трех мирах ничего не найти. Лиходей бы побрал эту Мару – пусть убирается, куда хочет. Спасай Дерево – остальное неважно.
– Нет, этот парень совсем одурел, – развел пухлые руки Курдюм. – Что с ним прикажете делать?
Видослав перестал наконец трубить в рог и принялся носком сапога разбрасывать тлеющую листву. Звяга, глядя на хозяина, бросился ему помогать. Горихвост набросил вотолу на полыхающий корень и закричал:
– Души пламя! Огню нужно дышать. Без воздуха он задохнется.
Видослав собрался последовать его примеру. Он сбросил свою дорогую ферязь, но перед тем, как сунуть ее в огонь, ощупал дорогую парчу, прошелся пальцами по драгоценным узорам, шитым золотой нитью, и тяжко вздохнул. Потом он окинул взглядом горящий древесный корень, почесал жесткую шевелюру, да и надел ферязь обратно, видимо, передумав с ней расставаться. Зато Звяга не пожалел своего засаленного кожуха с оторванными рукавами. Вдвоем с Горихвостом они кое-как сбили с корня огонь, оставив лишь тлеющую кое-где кору.
– Был у нас один пленник, теперь будет четверо! – раздался над их головами суровый окрик.
Горихвост оторвал взгляд от корневища и увидел Лесного Царя, что приближался к нему со стороны пещеры. За ним поспевала Ярогнева, на поясе которой болтался его собственный меч.
Едва Видослав увидал их, как изменился в лице.
– Друзья мои, нам пора отступать, – тихо проговорил он.
– Ну нет! – неожиданно взорвался Курдюм. – Взгляни-ка, Горюня: у этой девки твой тесачок. Давай его отобьем!
Ярогнева приблизилась к Горихвосту, положила ладони на тлеющий корень и уставилась на него.
– Что ж ты не бьешься? – насмешливо прозвенела она. – Твой дружок так и рвется в драку.
Горихвост заглянул в ее глаза – голубые, яркие, с лихой искоркой удалого безумия, какого он не встречал больше ни у кого, даже у самой отъявленной чертовщины. И отступил на шаг назад. Девушка засмеялась.
Пожар обжег темные тучи, оставшиеся после бегства Мары. Они загустели и пролились на землю холодным дождем. Липкие капли прибили языки пламени, еще продолжающие вылизывать кучи опавших листьев. Огонь зашипел от ярости, но дождь оказался сильнее, и пламя начало гаснуть, оставляя после себя струи пахучего дыма.
– Дочь моя, – вымолвил Лесной Царь, – Мара не даст нам покоя. Чью-то душу она заберет. Если не выдать ей вурдалака, то она вернется за мной.
– Да, батюшка, – покорно ответила Ярогнева. – Я его приведу.
Она ловко вскочила на корень, доходивший ей почти до подбородка. Меч с зеленым камнем в рукояти скользнул ей из ножен в ладонь и лег, как влитой.
– Горюня, линяем! – встряхнул мельник Горихвоста за плечи.
– Пока Мироствол в беде – не уйду, – глухо откликнулся вурдалак.
– В беде ты, а не дерево! – в отчаянии закричал мельник. – Пожар стих, дождь его подкосил. А вот тебя эта девка разделает под орех!
– Если ты такой верный, то отдай за Царя свою жизнь! – с вызовом выкрикнула Ярогнева.
