Уже через пару месяцев мой дорогой перевез нас с Катюшкой в свою квартиру, и началась новая, такая чудесная, полная радости и надежд наша совместная жизнь.
Но когда все это было? В какой жизни? Теперь он меня все чаще выводил из себя. Нет, просто бесил. Мало того, что весь диван пролежал, так еще то здесь, то там нахожу пустые бутылки – это дружок его, от которого жена ушла, приходит поддержать, сидит тут часами. Я чувствовала, что и сама раздражаю мужа. Вроде он был и рад, когда я, придя с работы, рассказывала, как у меня удачно получилось одно или другое или что шеф решил мне выписать премию, но потом как-то уходил в себя, мрачнел, вообще переставал разговаривать. И вот уже не первый месяц спать я уходила одна, сразу проваливаясь в тяжелые сны, в гостиной до утра гремел телевизор, и только к утру, когда я уже вставала, муж приходил в спальню.
Так мы жили уже не первый год, и все становилось только хуже и хуже.
Февраль, за ним март, а потом и апрель проволоклись совершенно безрадостно и однообразно. Маму выписали из больницы, и перед работой я ездила к ней домой что-нибудь приготовить и немного убраться. Чтобы ей было повеселее, мы вместе делали гимнастику, которую дал массажист из больницы, я бодрила ее, как умела, и заметила, что дела пошли на поправку. Сначала мама вновь научилась стоять, хотя давалось ей это нелегко, потом аккуратно пошла. И как-то майским утром, когда мы переделали все наши дела и я уже торопилась на работу, в прихожей мы вместе оказались у зеркала. Каково же было мое изумление, когда в нем я увидела маму, почти цветущую, веселую и бодрую (даже не верилось, что еще три месяца назад она так тяжело болела, что могла и не выжить), и себя, измученную, осунувшуюся и беспросветно грустную. «Странно, как будто я отдала все силы маме», – пронеслось у меня в голове.
Сейчас я даже не вспомню, как у нас родилось решение поехать в отпуск. Но, так или иначе, конец мая ознаменовался поездкой в Болгарию. В нашем пакете отпускного счастья под номером один стояло море, и недорогая знакомая Болгария вполне нам подходила. Новые планы оживили наши будни, мы обсуждали, чем будем заниматься на пляже, как обязательно поедем на ледниковые озера высоко в Рильские горы, куда раньше так и не собрались, и к тому же я наконец-то отосплюсь. Посчитав финансы и поняв, что на обновление купального гардероба и себе, и дочке денег не хватит, я привычно уговорила себя потерпеть. Зато Катюшке был приобретен чудесный белый купальник, который на ее смуглой коже смотрелся весело, задорно и поднимал настроение.
Но нас, кажется, преследовал злой рок. Муж в первый же день отпуска обгорел на солнце, да так, что пришлось обращаться к врачу и натирать его с утра до вечера чудодейственной мазью, которую нам предложили в местной аптеке. А через пару дней, носясь по пирсу, Катюшка оступилась и так разбила ногу, что до конца отпуска почти не могла ходить.
Когда мы вернулись в Москву, у меня уже не оставалось сомнений – если ничего не менять, нас ждет катастрофа. Но что менять? И как? Меня накрыла волна отчаяния.
***
Мне казалось, я собираюсь не на работу, а на войну. Волосы укладывать не хотелось, и я по-быстрому стянула их резинкой в хвост. На духи, которые я любила, денег давно уже не хватало, другие мне были не нужны. Несколько ярких футлярчиков помады, призывно сверкающих у зеркала, ненадолго привлекли мое внимание, пудра, тушь. Ничего не хочу. Платьев в моем гардеробе не было, я равнодушно взглянула на пиджаки и брюки, вытянула подходящую пару, шелковую блузку. Мельком глянув на себя в зеркало, подумала: «Красиво». Но все это было как-то безрадостно, да и не важно.
