Выборы в истории Российского государства в IX – начале XIX века - страница 51

У М. Н. Тихомирова черные люди – это «простая чадь… в первую очередь городские ремесленники».[391] По мнению М. Кочановича, к черным людям относились «а) мелкие торговцы, не записанные в купеческую общину б) ремесленники в) люди жившие на чужих землях (смерды) г) жившие на своих землях небольшаго пространства».[392] Я. Н. Щапов, Б. Зиентара допускают, что право голоса имели все, кроме боярских холопов.[393] В. И. Сергеевич и Б. И. Александровский указывали, что низший слой «вечников» составляли «смерды» и даже «худые мужики».[394] По мнению И. Д. Беляева, «к черным людям в городах относились: во-первых, торговцы, не записанные ни в какую купеческую общину, во-вторых, ремесленники и, в-третьих, разные чернорабочие люди. В селах же к черным людям принадлежали земледельцы и сельские промышленники, жившие на землях, принадлежавших общинам или частным владельцам… Черные люди считались полноправными людьми в русском обществе, имели своих представителей и свой голос на вече…».[395]

Все позиции объединяет одно: условием обладания правом голоса является личная свобода: «Все жители Новгорода могли собираться на вече, никто не был лишен этого права, кроме невольных людей».[396]

Что касается неправомочности холопов, двух мнений быть не может. Русская Правда четко определила их статус – «зане суть не свободни…».[397] Ю. А. Лимонов верно замечает, что холопы «неправомочны не только принимать решения (а особенно такие, как приглашение собственного князя на самостоятельное княжение во Владимир), но даже и присутствовать на вече».[398]

В отношении смердов единогласия среди исследователей нет.

По мнению С. Ф. Платонова, класс «людей» делился на горожан (купцы, ремесленники) и сельчан, из которых свободные люди назывались смердами, причем «всякий свободный и самостоятельный человек (значит, и смерд – примеч. мое. – И. М.) мог идти на вече».[399] Этой же позиции придерживаются С. А. Покровский, М. Б. Свердлов, хотя, по мнению И. Я. Фроянова, им не удалось опровергнуть представления о смердах как особой категории зависимого населения Древней Руси.[400] Сам И. Я. Фроянов предлагает интересную концепцию, согласно которой существовали «внешние» смерды (неславянские племена, покоренные и обложенные данью) и смерды «внутренние», «живущие на территории собственно русских княжеств, несущие всякого рода повинности государству, главной из которых была уплата дани. Они происходили от пленников (челяди), поселенных на государственных землях».[401] Общим и для тех, и для других является зависимое положение.

Н. Н. Андреев и И. И. Смирнов различают статус смердов до раздробления Руси и после.[402] На ранней стадии развития государства участие этой категории населения в вече представлялось Н. Н. Андрееву несомненным: «В Киевской Руси вече состояло из свободных смердов…».[403] На более поздней стадии «масса крестьян попала в зависимость от бояр… Не владея землей, они не имели и политической силы».[404]

Б. Д. Греков допускает, что «смерд может быть и свободным общинником, и зависимым, вырванным из общины человеком, может оказаться в зависимости и не порывая связи с общиной».[405]

Для обоснования диаметрально противоположных позиций авторы зачастую используют одни и те же факты, но дают им различное толкование.

В качестве наиболее частого аргумента приводится летописный рассказ об изгнании Всеволода из Новгорода в 1136 г. Одним из пунктов обвинения, сопровождавшего изгнание, было то, что Всеволод «не блюдет смердов».